очень нудно 
98 
А управляющий пошел к банкиру-отцу договор визировать. Конечно, молодой человек из своей части капитала ему долю выделил, но банк-то все ж – отцовский; стало быть – отцова виза нужна.
Прочитал старый банкир договор: все честь по чести, по закону, основной капитал по договору не тратится, не транжирится; а что сын еще одного человека решил в пайщики взять, на свою долю, чтоб и тот процент от процента имел – это его, сына, дело. Все законно! Вздохнул банкир тяжело – однако, деваться некуда.
Подписал.
И печать поставил.
А через некоторое время и управляющего то ли лень-матушка одолела, то ли решил другу доброе дело сделать, процентами поделиться, то ли еще что – а только и он с одним хорошим человеком в долю пошел. И опять – к банкиру на подпись. А тому делать нечего, снова все по закону – подписал, печать поставил…
И пошло-поехало! Немал капитал оказался, уж дробили-дробили сыновнюю долю – а все еще есть, что делить. Старый банкир умер давно, в кресле вместо него призрак печальный, в жилете и при «бабочке», восседает, договоры визирует, а число пайщиков множится, режут части на части, все мельче да мельче. Никто уж об изначальном капитале и не помнит, не умножает его, все только делят да проценты тратят. И кто такой тот призрак, что в кресле сидит, позабыть успели; а что ходить к нему надо, договор визировать – так все ходят, и мы пойдем; традиция, однако…
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
Давайте посмотрим в глаза банкиру-отцу, пока он вовсе не сгинул. Давайте? Ну тогда после не жалуйтесь. Вот:
…мыши.
Много их. Шебуршат, заразы; снуют. Грызут страницы в толстой конторской книге. Растаскивают клочки по закоулочкам, прячут в норках. Мышеловки ставили, на голландский сыр чуть не миллион растранжирили – не помогает. Кота завели: только спит, скотина рыжая, да жрет, аж за ушами трещит. Фокстерьера купить, что ли?
Ненавижу мышей.
* * *
– …Вот так наш с вами Договор и выглядит, – перед нами уже снова Дух Закона. Стоит, кривит губы. А ведь и вправду на банкира из "волшебного синематографа" похож! – Делите, рвете Капитал на части – но не умножаете его! И все большая часть в небытие уходит, пылью покрывается. Все вы на проценты живете… да какие там проценты – мизер! процентики! процентишки!..
Не выдержала я:
– Ну ладно, пускай – но мы-то в чем провинились?! Что процентов тех нам больше досталось?! Мы Договор не нарушали – так и ты не нарушай! Потому как права не имеешь! Верно, господин стряпчий?
Молчит господин стряпчий. Бледный сделался, на мумию похожий (видела, в музее!), на ногах еле держится. Ну, потерпи еще немножко, миленький, потерпи, ведь чую – недолго осталось! не сможет нас Дух больше за нос водить, байками время затягивать; кончились байки, пора ответ держать!
– Вы Договор не нарушили, верно, – это Дух Закона вместо отца Георгия отвечает, и ухмылка его мне вдруг оскалом волчьим показалась. – Но и я не нарушил. Вы ведь Договор с кем заключали? с Друцем да с Княгиней, верно?
– Верно, – киваем мы с мужем.
– Ну, вышел у вас «брудершафт» – так в том еще крамолы нет, перекрестный Договор не запрещен. Пошли вы оба в долю к Княгине и к Друцу вперехлест – ладно. Я же сам и завизировал. Только вам мало показалось, вы дальше полезли. Набрали полные карманы. А это уже не доля – это «кредит» называется, или иначе «заем». Слыхали о таком?
Что ж он нас, совсем за дурачков деревенских держит?!
– Вижу, слыхали. А то, что кредит возвращать надо – слыхали?
– Какой же это кредит, господин хороший? – хитро щурится мой Федор. Даже хмуриться перестал, улыбается ясно. Небось, углядел, на чем клятого Духа ущучить можно! Господин стряпчий, вы-то почему молчите?.. – Это не кредит, голубчик, это все тот же пай выходит! Что от Княгини с Друцем взяли, что от других крестных – и ни от кого не убыло! Значит, в доле мы! Ты нас не путай… дядя! – и смеется.
А я вслед за ним.
Съел?!
– Это вы что-то путаете, господин Истец, а не я! – сладенько жмурится Дух Закона. – Вы ведь не заключали Договоров со всеми остальными, кто, так сказать, поделился с вами своей долей? В огне Договорном вместе с ними не горели? на словах не договаривались – вообще знать о них поначалу ничего не знали? Так ведь?
Так.
Тут уж возразить нечего.
– Ну и что? – вновь хмурится Феденька.
– А то, что без Договора вы у них брали! Согласия не спрашивая!
– Так они же… они же – мертвые! – кажется, я кричу. – Как у мертвых согласия спросить?! Вот ежели человек в землю клад закопал, да помер, а мы – нашли? что тогда? чей это клад выходит, если владелец умер, и наследников нет? Наш ведь? И спрашивать никого не надо!
98 
