очень нудно 
136 
Стоя у окна, я безотчетно водила пальцами по узору на дубовой ставне. Потом взглянула на резьбу. Она изображала Тристана, умирающего на руках королевы Изольды. Неужели я забыла, кто первый рассказал мне эту легенду и пробудил в моей душе мечту о возвышенной романтической любви?
Часа два спустя званый вечер закончился; гости разъехались или разошлись по своим комнатам. Бельрив окутала тишина.
У меня вошло в привычку, если ночь ясная, гулять в саду перед сном. Мне хотелось взглянуть на звезды и вспомнить о времени, проведенном в лесах, о том диком, волшебном времени, когда я потеряла дорогу, но нашла себя. Там, когда «день гасит яркие огни», последнее, что я видела, засыпая, были эти звезды над головой. Они стали мне спутниками — Кассиопея, Цефей, семь гордых дочерей Атласа. Сейчас они сияли в безлунном и безоблачном небе, посланцы высокого света, и самая яркая среди них — Венера, как светящаяся жемчужина над Юрой. В эту ночь ночей мне хотелось стоять в холодном свете созвездий, вспоминая, как я утверждала свою независимость. Но сегодня они всколыхнули иное воспоминание, насколько горькое, настолько и сладостное. Виктор показывал мне эти звезды, когда я впервые, еще обыкновенной девочкой, оказалась в замке; а когда он показал все звезды, какие видны невооруженным глазом, он подвел меня к отцовскому огромному телескопу, чтобы я могла увидеть более далекие, недавно открытые небеса. Он показал мне призрачные кольца Сатурна и двойную звезду Альдебарана — чудо, какого я не могла вообразить. Но самым удивительным чудом был он сам. Как восхищал меня его пылкий интеллект, как мне хотелось походить на него! Его ум и миловидное лицо стали моим детским идеалом мужской красоты; я влюбилась прежде, чем узнала, как называется это чувство. Хотя, наверно, он лишь рисовался перед своей новой сестрой, все, что он говорил мне тогда, и сейчас было живо в моей памяти, словно сказанное только вчера. Он подарил мне звезды, единственное, что осталось у меня, когда он забрал все остальное.
Теперь мы вновь были под одной крышей, и я задумалась над тем, как нелепо я живу. Ни у одной женщины не было больше причин ненавидеть мужчину, как у меня ненавидеть Виктора. Только ненависть позволяла мне уважать себя, быть такой, какой хотелось быть: свободной, гордой и благородной. Но ненавидеть его было невозможно, как невозможно убить свое сердце и продолжать жить. «Каждый из нас — лишь половина целого, — говаривала матушка. — То, что мы называем любовью, — это жажда обрести в другом недостающую половину».
Я направилась в дальнюю часть темного сада, где тень была особенно густа. Ветер промчался вдоль обсаженной лаврами дорожки и взъерошил кроны буков на длинной аллее, которой кончался сад. В отдалении запел соловей — единственный голос в этот полночный час. Я остановилась, чтобы послушать… и вдруг рядом со мной вырос Виктор; он проскользнул через лужайку, поэтому я не слышала его шагов на тропинке. При звуке его голоса я затрепетала от радостного ожидания. Он тут! — сказало мое сердце. Единственный мужчина, которого ты всегда будешь любить, стоит рядом.
— Ты еще помнишь, как называются эти звезды? — спросил он. Голос его утратил напористость, стал мягче.
У меня было мелькнула мысль о бегстве, но я осталась. Меня, смотревшую в глаза рыси, не напугает неверный возлюбленный. Я твердо ответила:
— Я помню их, как ты учил, — все до одной.
— Вон те три звезды прямо над горами…
— Пояс Ориона, могучего охотника.
— А красноватая звезда за его плечом?
— Бетельгейзе, которую арабы называют глазом злого духа.
— А там, прямо над нами?
— Андромеда, привязанная к скале, в ожидании чудовища.
— А та яркая оранжевая звезда?
— Альдебаран, альфа Тельца. Двойная звезда.
— Помнишь ли, чем отличаются подобные двойные звезды?
— Тем, что их массу можно точно вычислить, применив закон Ньютона. Это понимает человек науки.
— А еще чем-нибудь отличаются?
— Только тем, что двойным звездам суждено вечно быть вместе — как возлюбленным, у которых нет иного выбора, как вечно вращаться друг вокруг друга, повинуясь взаимному притяжению. Альдебаран, кажется, означает «идущий вослед». Любовь — это своего рода следование, не думаешь? Желание быть вместе. Но ни одна из двух звезд не является ведущей. Обе — ведомые.
— Как ты любишь находить поэзию в исчислении масс!
136 
