очень нудно 
154 
– Я тоже, – прошептала Оливия.
Сердце Виктории наполнилось любовью к сестре, особенно при воспоминании о том, как ей повезло встретить Эдуара и родить от него ребенка.
– Так что же нам теперь делать? – уже без улыбки спросила она. – Мы должны ему сказать.
– Он возненавидит меня! – побледнела Оливия.
– Переживет, – заверила Виктория. – Чарлз порядочный человек, и, хотя наверняка станет рвать и метать, но что ему делать? Бросить женщину, которую он любит, мать его детей? Вздор! Кстати, мне тоже нужно кое в чем тебе признаться.
– Не дай Бог! – шутливо перекрестилась Оливия. – После всего, что я наделала, тебя слушать страшно! Признавайся, какое преступление совершила!
Несмотря на время, тяготы и страдания, теснейшая связь между сестрами была по-прежнему крепка, будто прошел не год, а день со времени их разлуки.
– Три месяца назад у меня появился ребенок. Прелестный мальчик, Оливье Эдуард, – гордо объявила Виктория. Жаль, что у нее нет ни дагерротипа, ни рисунка малыша! – Может, ты догадаешься, в честь кого я его назвала!
По какой-то странной причине новость не удивила Оливию, хотя должна бы.
– Значит, поэтому ты не вернулась домой, – задумчиво протянула она, но Виктория чуть качнула головой.
– Вовсе нет. Просто не хотела. Тогда я еще не знала, что беременна. Его отец был человек особенный.
Она рассказала об Эдуаре, о первой встрече, об их планах на будущее и его безвременной гибели. О том, что она никогда не встречала такого верного друга и великолепного любовника. Жизнь без него пуста и никчемна.
И Оливия поняла, что сестра нашла свою единственную любовь здесь, в огне и страданиях.
– Где сейчас малыш? – спросила она.
Виктория ответила, что сначала ребенка взяла графиня, но два дня назад она уехала к сестре, опасаясь снайперов, которые никого не щадили.
– Оливия, умоляю, увези его. Я вписала Оливье в свой паспорт. То есть твой, так что у тебя не будет никаких затруднений, если Чарлз не станет возражать.
– Думаю, у Чарлза найдется немало возражений, после того как он все узнает, но теперь уже ничего не поделать.
Он вполне способен выгнать ее, но уж ребенка Виктории не отнимет! Не имеет права!
– А ты? – спросила Оливия. – Когда вернешься?
Теперь, когда ее возлюбленный мертв, оставаться не имеет смысла.
– Может, мне не придется… – печально проронила Виктория, и по ее спине пробежал холодок. Она совсем одна. И ничего, ничего нет… Оливия, разумеется, останется с Чарлзом. А она… она не выносит отцовского дома в Нью-Йорке, не говоря уже о Хендерсон-Мэнор. Единственное место, где ей хочется быть, – здесь, рядом с Эдуаром. Она так и сказала сестре.
– Не говори так, – испуганно охнула Оливия.
Но Виктория, кажется, не хотела жить без Эдуара, даже ради своего малыша.
– Эдуар оставил Оливье замок и парижский дом. Сразу же после рождения сына он связался с адвокатами и составил новое завещание. Хотел быть уверенным, что жена ничего не получит, и, согласно французским законам, Оливье – гражданин страны и ему так или иначе полагаются титул и состояние отца. Дома постарайся получить на него документы.
Она, естественно, волновалась за свое дитя, а Оливия безмерно тревожилась за сестру.
– Почему ты не едешь с нами?
– Посмотрим, – неопределенно прошептала сестра. В этот момент вошел Чарлз, но Виктория уже устало прикрыла глаза и задремала. Через несколько минут Чарлз увел Оливию. Ему казалось, что свояченица выглядит ужасно, но жене об этом говорить не стоило. Вместо этого они отправились в столовую пить кофе, а когда вернулись, Виктория спала.
К вечеру они снова пришли в палатку. Сестра милосердия сказала, что у Виктории поднялась температура, и велела не оставаться слишком надолго, но не упомянула, что состояние больной ухудшилось. Виктория шепнула, что хотела видеть Чарлза. Она решила сама все сказать ему, считая, что так будет справедливее. Сейчас она выглядела смертельно бледной, но странно умиротворенной.
– Чарлз, нам нужно с тобой поговорить, – едва слышно выдохнула она. Сердце Оливии бешено колотилось. Она не представляла, что сейчас начнется. Но Виктория всегда была храбрее ее.
– Мы ужасно обманули тебя год назад, – начала Виктория, – но она не виновата. Я заставила ее. Считала, что только так и следует жить.
154 
