очень нудно 
70 
– Я могу быть вам чем-то полезен? – спросил я. – Узнали что-нибудь о той несчастной?
– Нет, – ответил Тернер.
– Неужели случилось еще одно убийство? – Не стоило притворяться совсем уж тупым.
Инспектор пожал плечами.
– Пока рано говорить. Нет причин думать, что эти смерти связаны между собою.
– Значит, опять нашли труп?
Он кивнул.
– Два. Бармен и официантка из пивной «Лебедь», вчера, поздно ночью.
Я нахмурился.
– Это заведение, где был пожар? Читал в газете.
Тернер снова кивнул.
– Верно. Судя по отчету патологоанатома, смерть обоих наступила вовсе не от огня, как мы сначала думали. Тела обгорели, но не слишком. Нужен очень сильный огонь, чтобы уничтожить трупы.
– Значит, преступник пытался скрыть следы, поэтому поджег пивную? – сказал я, наливая еще кофе. – Поразительно, какие вещи может обнаружить современная наука.
– Вот именно.
– Думаете, это сделал тот же самый человек?
Я сохранял непринужденный заинтересованный тон, хотя меня охватила паника. Боже, он знает! Он все знает!
– Я ничего не думаю, – ответил инспектор, словно подвел итог. – Я не занимаюсь расследованием. Скотленд-Ярд лучше подготовлен для подобных дел. Но у меня остался профессиональный интерес.
– Ясно.
Лицо его было непроницаемым, но я начал кое-что понимать. Тернер сразу произвел впечатление человека настойчивого. Он допросил меня лично, не прибегая к помощи подчиненных. Он работал очень профессионально. Следствие начал Тернер, и, естественно, ему было неприятно, когда Скотленд-Ярд демонстративно отобрал у него это дело.
Инспектор резко сменил тему.
– Смотрю, вы переехали на новую квартиру. Для этого были особые причины? Ваша прежняя хозяйка сказала мне, что все произошло неожиданно. Вы съехали, даже не попрощавшись с ней.
– Ах, да. Появился серьезный повод…
Тернер терпеливо ждал продолжения.
– У меня завязались отношения… весьма близкие… с одной юной леди, – пояснил я. Мне не пришлось изображать смущение, неловкость была самой настоящей. – В силу некоторых обстоятельств эта дама и я…
– О, конечно, – прервал меня инспектор. – Не думайте, что я хотел вторгнуться в вашу частную жизнь. Все, что вы сказали, останется между нами, уверяю.
Я кивнул.
– Спасибо.
– Кстати, – продолжал он, – не встречались ли вы с этой юной леди позавчера вечером?
Я нахмурился, словно пытаясь вспомнить, а потом ответил:
– Нет, тот вечер я провел в одиночестве, почти ничего не делал. Вышел на прогулку, как обычно в хорошую погоду, потом сел работать. – Я поймал его пристальный взгляд. – Видите ли, я пишу книгу.
– Беллетристику?
– Нет-нет. Боюсь, еще одно скучное научное сочинение. Изучение архетипов в творчестве прерафаэлитов. Это одно из моих увлечений.
Тернер понимающе кивнул.
– Что касается пивной «Лебедь»… Вы когда-нибудь бывали там?
Я отрицательно покачал головой и добавил:
– Я редко выхожу из дома. А если куда-то отправляюсь, то в ресторан или театр, никак не в пивные. Алкоголь плохо действует на меня.
Я заметил его быстрый взгляд на початую бутылку виски на прикроватном столике и проклял свой язык.
– Это для друга, – нашелся я.
Инспектор задержался еще на несколько минут, показавшихся мне бесконечными, и ушел, на прощание приподняв шляпу и вежливо поблагодарив:
– Спасибо, что уделили мне время, мистер Холмс.
Как только он оказался за порогом, я дал волю своей тревоге. Конечно, думал я, он обо всем узнал; откуда – непонятно, потому что никаких улик не осталось, в этом я был уверен. Потом я стал рассуждать логически и постарался прикинуть, насколько опасен для меня инспектор. Он полицейский, у него чутье на преступников; тем не менее я пришел к выводу, что имею перед ним преимущество. Ведь истина абсолютно невероятна, и ему не хватит жизни, чтобы раскрыть ее. Зная, что Тернер следит за мной, я смогу подготовиться.
«Но что будет, если он меня выследит?» – подумал я.
Ответ пришел немедленно и потряс меня. Это была даже не мысль, но образ, такой яркий и отчетливый, что я замер в ошеломлении. Мне представилось, как я набрасываюсь на инспектора звериным прыжком, держа нож острием вверх – металл блеснул в темноте. Я видел, как вонзаю этот нож, и кровь брызжет мне в лицо, драгоценная, словно сама жизнь; как человек, на которого я напал, обмякает и падает, не успев осознать собственную смерть. Желудок свело, меня сотрясли рвотные спазмы, быстро перешедшие в приступ лающего кашля.
70 
