очень нудно 
76 
Я замер в противоестественном спокойствии. За левым ухом билась жилка, отсчитывая ритм моего кровотока.
– За кого?
Мне удалось выговорить это, не заикаясь.
Розмари нахмурилась.
– Конечно за Роберта. За кого еще я могла выйти?
Роберт. Пока я валялся здесь, ни разу не вспомнил о нем. Новость не стала сюрпризом – в душе я давно смирился с потерей Роберта. Теперь все подтвердилось, и чувство вины (вины и зависти, да) тяжко навалилось на меня. Пришлось сесть в кресло, чтобы не упасть.
– Ну, Дэнни, говори. – В голосе Розмари послышалось раздражение. – Ты же сердишься?
Не без усилия я произнес:
– Конечно нет. Я рад. Просто мне нездоровится.
– Бедный Дэниел. – Она наклонилась, обхватила ладонями мое лицо. От ее кожи веяло нежным ароматом лаванды. – Так лучше?
Я кивнул, не доверяя словам.
– А Роберт? Он… он тоже станет…
Она чарующе рассмеялась.
– Ох, Дэнни! Какой ты милый. Из-за этого ты сердишься? Ты решил, он станет одним из нас? О нет. Я никогда не смешиваю дело с удовольствием. – Она легонько поцеловала меня в щеку. Поцелуй был как мелкий укус. – Он – ничто. Защита.
– Не понимаю.
Розмари вздохнула.
– Роберт любит меня. Любит до безумия. Он мужчина, ему нужно кого-то защищать. В этом его счастье, так он чувствует себя сильным. Не каждый человек получает шанс умереть за того, кого любит, Дэнни, но Роберту повезло. Ему не хватит сил, чтобы принять реальность, как она есть, но я подарю ему мечту.
На лице у меня, должно быть, отразилась тревога. Розмари улыбнулась, коснулась моей руки и одарила меня быстрым невинным поцелуем.
– Не беспокойся, Дэнни. Он счастлив.
– Но зачем?.. – почти простонал я.
Розмари присела на подлокотник кресла и погладила мое лицо кончиками пальцев.
– Ты думал, нам легко? – спросила она. – Быть избранным трудно. Мы отделены от толпы. Скот чует нас, завидует и боится. Он – наша добыча, так повелось, и он знает это. Вот почему нам нужен защитник. Тот, кто будет лгать для нас, прикрывать нас и умрет за нас, если потребуется. Думаешь, охота закончилась? Полицейские глупы, но однажды кто-то из них может подобраться слишком близко. Они работают медленно и упорно, и в конце концов случай приведет их к нашим дверям. Ведь мы должны питаться. Мы можем путешествовать, прятаться, но однажды нас настигнут. И когда этот миг придет, когда ищейки будут близко, придется отдать им кого-нибудь в жертву. Вместо нас.
– Роберта.
– Это идеальный вариант, Дэн. Безупречное прикрытие и для меня, и для других, даже для тебя…
– Для меня?
– Разумеется. Когда его поймают, ты сможешь выйти из укрытия. Ведь это естественно: ты понял, что твой лучший друг – убийца, не захотел выдавать его и поэтому бежал. В худшем случае тебя обвинят в защите подозреваемого, а за это в тюрьму не сажают, сам знаешь. Что потом? Ты найдешь такое же прикрытие для себя, если захочешь. Свою защитницу, свою Роберту. Просто доверься инстинкту – ты же хищник, ты убийца.
Некоторое время я обдумывал ее слова; боюсь признаться, но они меня не ужаснули. Я давно отбросил нормальные человеческие реакции; я столько раз предал друга, что не мог с ходу отвергнуть новое предательство. Довольно того, что в итоге я сделал правильный выбор, независимо от его причин. Вы тоже могли бы так поступить. Я собирался принять то, что предлагала Розмари, – соблазнительную чашу отравленного напитка. Натура хищника страстно желала этого. Я потянулся к Розмари и обнял ее, осязая гладкий шифон, воздух, вдыхая аромат лаванды. Как всегда, она обманула меня – легко отпрянула и незаметно ускользнула.
– Позже, – мягко сказала она. – Когда выздоровеешь. Тогда позови меня.
– Один поцелуй!
Розмари улыбнулась.
– Плоть. Ты еще слишком человек, Дэнни. Потом, когда станешь одним из нас навеки, ты поймешь, что кровь – это сила. Кровь.
– Я люблю тебя, – произнес я (и это было почти правдой).
– Так люби меня, – ответила она, поднимая руку с прожилками под голубой кожей.
Я подчинился. Сила наполнила мой рот, потекла по подбородку, проникла в вены тайной музыкой кровотока. Вдохновленный разум рождал грандиозные идеи – потом я не мог их вспомнить, но они цвели во тьме, пока я питал Розмари, а она кормила меня. Это были мысли о творении и бесконечности, и каждая распускалась в багровой тьме, подобно цветку; неслыханные желания и исступленные восторги; кровавые наслаждения, более чудовищные и возвышенные, чем любые грехи плоти. Я чувствовал себя то нулем, потерянной душой в пустоте, то создателем, окидывающим взором вселенную, то разрушителем мира – кровь пятнала мои руки, кровь пела в голосе, кровь заливала мои гигантские следы. Это было краткое, мимолетное ощущение абсолютной власти. Оно больше не повторилось, хотя я жаждал его вернуть. Теперь я помню только вкус, напоминающий соленые слезы.
76 
