очень нудно 
107 
Умирающих оживил запах супа. Они расселись за столом, забыв о вратах смерти. Правда, после последней ложки супа восемь испанских и генуэзских путешественников, стеная, поползли к гамакам, словно жалкие тени усопших, которые обитали, по представлениям древних, на Полях асфоделей. Пищеварение окончательно обессилило их.
На следующий день Жанна с рассветом вышла на палубу. Дул легкий ветерок. Она подошла к помощнику, который стоял за штурвалом ночью и ожидал, когда его сменит капитан.
— Шквальный ветер, — сказал он, — позволил нам выиграть целый день.
Женщины проснулись очень поздно. Заплаканные и растрепанные, они бросились на шею Жанне. В их душах бушевал новый шторм — благодарности и признательности.
За ужином Карабантес достал несколько заветных бутылок, чтобы воздать должное Капитанше.
— !Esa mujer, es un hombre!!No, jo digo, es un caballero![45]
Он поднял бокал. Жанна рассмеялась. Его слова пробудили в ней старые воспоминания. Очень старые.
Вокруг нее звучали приветственные клики.
Через пять дней, в семь часов утра, раздался крик, согнавший всех пассажиров с гамаков:
— !Tierra!
Женщины ахнули и почти сразу устремились вниз, чтобы привести себя в порядок, вновь надеть чулки и туфли — словом, вернуть облик, подобающий супругам королевских чиновников.
Жанна вглядывалась в эту темную линию, которую оспаривали друг у друга короли. Эспаньола, маленькая Испания.[46] Она вспомнила, как совсем недавно ей, Францу Эккарту, Жоашену и Жозефу пришлось почти что бежать из столицы. Не от Парижа она спасалась — от Старого Света.
Она поняла почему. Должен же где-то существовать мир, сохранивший невинность.
Франц Эккарт, Жозеф и Жоашен теснились за ее спиной.
— Подальше от невежд, — шепнул ей Франц Эккарт.
Он знал, что не ошибся: она была юной девушкой, которой всегда хотелось улететь прочь.
И она это сделала.
29
Мараведи и бананы
Рай был населен жителями Земли. Среди которых преобладали испанцы. По крайней мере, две тысячи, по оценке чиновника Эстебана де Вилласера, прибывшего на «Ала де ла Фей». Порт кишел ими: их можно было узнать по черной одежде и широкополым шляпам. С воинственным видом они расхаживали по единственному молу. Хотя испанская корона выказывала демонстративное презрение к открытым Колумбом землям, иберийский католицизм поспешил утвердить свою власть над маленькой Испанией.
Когда индейцы, indios, как их называли, босоногие люди с набедренной повязкой вместо одежды, перенесли сундуки путешественников с шлюпки на сушу, капитан порта Санто-Доминго приказал другим индейцам проводить их в Casa de los viajeros, иначе говоря, на постоялый двор.
Как заметил генуэзский коммерсант Сильвио Маникоцци, который уже бывал на острове, полной нелепостью было сохранить название, рожденное ошибкой Колумба, ведь он считал, что открыл Индию, хотя теперь все знают, что это не так. Индейцы делились на две большие группы: араваки и карибы. Первая насчитывала три племени: тайно, сигуайо, лукайо.
— Здесь, в Санто-Доминго, — сказал он, — вы находитесь на земле карибов. Они громко и настойчиво объявляли свое имя, но ведь нельзя позволить некрещеным дикарям называть себя так, как им нравится, верно?
И генуэзец расхохотался от всей души.
— Правда, что они кровожадные? — испуганно спросила его супруга.
— После первой высадки на остров Колумб оставил дюжину своих спутников в бухте, названной Ла-Навидад. Когда он вернулся, они все были перебиты, равно как тайно, которые дали им приют. Колумб отправился за подмогой и, собрав значительное войско, истребил убийц, а оставшуюся горстку привел в покорность.
Женщина взвизгнула от ужаса.
— Нет другого способа вразумить их. У этих людей очень воинственный нрав. До появления испанцев они без конца сражались друг с другом и даже поедали своих врагов.
Синьора Маникоцци испустила еще более пронзительный вопль. Явно равнодушный к чувствам супруги, синьор Маникоцци весело продолжал:
— Все туземцы теперь обращены в рабство. Это не очень выгодно для испанцев, а рабам, напротив, идет на пользу.
— Каким образом? — спросила Жанна.
— Испанцы хотели, чтобы они обрабатывали землю, но индейцы не проявляют никакого желания на них работать. При этом они очень довольны, что испанцы защищают их, ведь с началом колонизации межплеменные войны фактически прекратились. Слишком страшную память оставили по себе мушкеты и пушки.
45
Эта женщина — мужчина! Нет, что я говорю, кабальеро! (исп.)
46
Речь идет об острове, на котором ныне располагаются две страны — Гаити и Доминиканская Республика.
107 
