очень нудно 
95 
— Как вы можете это знать?
— Я ничего не знаю, мессир. Повторяю вам: я пересказываю то, что говорят звезды. Я всего лишь их скромный писец.
Ответ привел посетителей в замешательство. Жанна слушала этот допрос с мрачным и напряженным видом. Франц Эккарт стоял возле стола, где красовался человеческий череп. Он положил на него руку, как бы беря в свидетели. Этот символический жест словно говорил: memento mori. Посетители почувствовали себя неуютно: им явно не нравились пустые глазницы и вечная усмешка, словно бросавшая им вызов.
— Стало быть, вы познали тайны Господа? — спросил один из них ироническим тоном.
— Провидение порой приоткрывает людям тайну намерений своих. Разве не сказано об этом в Библии?
— В Библии? — переспросил Реймон д'Амбуаз, нахмурив брови.
— Да, когда огненный палец начертал огненными буквами на стенах дворца Валтасара: «Мене, текел, фарес».
За дерзким выпадом Франца Эккарта последовало молчание. Несомненно, эти ограниченные люди не читали Книгу пророка Даниила и не знали о небесном предупреждении тирану Валтасару посреди оргии, когда войска Кира уже входили в Вавилон.
Именно в этот момент в зале появились Жоашен с Жозефом; Реймон д'Амбуаз и его приспешники взглянули на них как на непрошеных гостей, однако те не смутились и заняли место рядом с Жанной.
— Многие члены парламента задаются вопросом, нет ли в ваших гороскопах оскорбления величества, — заговорил вновь Реймон д'Амбуаз. — Что означает вот, этот катрен:
- Пятнадцать дважды вряд сулят короне траур,
- Корона новая споткнется о порог…
— Звезды, мессиры, не занимаются составлением хроник, — парировал Франц Эккарт. — Они не называют ту или иную корону, но просто говорят, что в указанный год для одной короны настанет траур, а другая не достигнет своих целей.
— Стало быть, вы пишете что в голову взбредет, не понимая смысла, словно безумец? — воскликнул третий из дознавателей, ибо как еще было их назвать?
— Или же занимаетесь некромантией! — вскричал другой. — Вот откуда здесь этот череп.
Франц Эккарт холодно оглядел посетителей и выдержал паузу, прежде чем заговорить:
— Сначала я отвечу на первый вопрос. В предупреждениях своих звезды часто используют темный язык. Только избранные умы способны понять их. Катрены мои — не крестьянский альманах, где указано, когда и что следует сеять. На второй вопрос замечу, что в нем выдвинуто серьезное обвинение, которое может обернуться против того, кто его высказал. Клевета — тяжкое преступление. Вы оскорбили меня в моем доме. Вам известно, чем это может кончиться для вас!
И он устремил на посетителя суровый взгляд. Тот явно не привык к подобному обращению и хотел было вскочить на ноги, но Реймон д'Амбуаз жестом заставил его отказаться от этого намерения.
— Вы угрожаете мне? — крикнул он.
— Я напоминаю вам о правилах приличия, мессир. Вы утверждаете, что присланы парижским парламентом. Я не видел официального поручения. Для меня вы просто незваный гость.
— Вы слышали? — повторил тот, обращаясь к своим спутникам. — Этот колдун угрожал мне!
Он явно искал ссоры. Похоже, эти люди приехали, чтобы вывести из себя Франца Эккарта, спровоцировать на опасные высказывания. Но тот смотрел на них спокойно.
Крикун нервно сучил ногами, однако спутники не пожелали поддержать его.
Последовала пауза.
— Мы покажем вам письменное предписание парламента, — уклончиво сказал Реймон д'Амбуаз.
Весьма важный момент, подумала Жанна. У этих людей нет официального поручения. Иначе выходка Франца Эккарта имела бы другие последствия.
— Итак, ваши катрены — это пророчество, — продолжил Реймон д'Амбуаз ироническим тоном. — Мы считаем, что вы склоняете доверчивые души к суеверию. Это противоречит церковному учению.
Затем он наклонился к своему соседу и обменялся с ним несколькими еле слышными словами. Прочие также беседовали вполголоса. Судя по всему, уходить они не собирались. Неужели они хотят арестовать Франца Эккарта и увезти его в Париж? Жоашен подкинул в огонь полено и стал яростно перемешивать угли.
Тут распахнулась дверь, и, к общему удивлению, вошел отец Моруа Лебайи. Обведя не слишком любезным взглядом присутствующих, он поклонился ошеломленной Жанне и кивком приветствовал Франца Эккарта, а также Жоашена с Жозефом. Затем повернулся к неприятно пораженным посетителям.
95 
