Последние отзывы

  140  

Она подхватила Майка у входа в «Дырку от пончика», посигналив, чтобы он обернулся и заметил ее. За то время, которое прошло между последним их свиданием (в суде) и этим, он успел сбрить усы. Она решила данное обстоятельство не замечать. Он забрался в фургон и захлопнул за собой тяжелую дверцу; поздоровался с Роузи, со смущенным и одновременно самодовольным выражением на лице.

— Котяра, который только что слопал канарейку, — сказала она.

— Как-то вот, — ответил он все с той же ухмылочкой на лице, — никогда не понимал смысла этой фразы.

— Уясни для начала, — сказала Роузи, — что я всерьез на тебя из-за всего этого обижена.

Она развернула машину и вырулила на дорогу в обратную сторону, в Каскадию.

— He могу отделаться от ощущения, что ты делаешь это нарочно, с целью позлить меня.

— Цель у меня действительно есть, — сказал Майк, сей раз уже куда серьезнее. — Цель у меня действительно есть Вот только, сдается мне, совсем не та, которую ты имеешь в виду. Могла бы приписать мне что-нибудь поумнее, чем просто желание покапать тебе на нервы.

Как только они успели подписать соглашение о раздельном проживании (документ довольно незамысловатый, но самый факт его существования отчего-то очень раздражал Роузи), Майк тут же принялся вертеть его так и эдак, улучшать и вносить изменения. Он постоянно обдумывал ту или иную фразу, тот или иной пункт и (частенько за полночь) принимался названивать Роузи по этому поводу, чтобы все с ней обсудить; и были долгие, не слишком связные, но не лишенные дружеских нот разговоры по телефону, о браке, о справедливости и о его чувствах. Когда Роузи отказалась в конце концов говорить с ним, он перепоручил эти звонки своему адвокату — а в адвокатах у него ходила маленькая хрупкая сероглазая женщина с таким отчаянным выражением лица, что Роузи ее откровенно побаивалась, и эта женщина, судя по всему, готова была пойти ради своего клиента на все; и постепенно количество зацепок и придирок выросло до такой степени, что соглашение потребовалось еще раз показывать судье.

— Для меня это важно, — сказал Майк, — и в создавшейся ситуации, Роузи, я тоже заинтересованное лицо, чьи интересы…

— Я не стану говорить на эту тему, Майкл. Алан велел мне ни о чем подобном с тобой не говорить, вот я и не стану говорить с тобой ни о чем подобном.

Машина вырулила из Откоса на южное шоссе, влившись в поток машин, который тек в сторону Каскадии, где и был расположен суд графства.

А впрочем, подумала Роузи, может быть, он и вправду делает все это вовсе не для того, чтобы лишний раз вывести ее из себя. Он просто куда в большей степени, чем она, озабочен происходящим; своими собственными нуждами, тем, что, с его точки зрения, справедливо по отношению к нему, а что нет — такие вещи всегда были для него на первом плане. Алан Баттерман говорил ей что ее это должно занимать ничуть не в меньшей степени; а надо же, не занимает. Для Роузи сама необходимость обсуждать собственность, деньги, права лишала эту собственность, эти права и деньги всякого смысла; чем яростнее споры, тем меньше желания связываться. Отказ от имущества требовал меньшего количества слов, чем борьба за обладание оным, и если бы Алан не был всегда тут как тут, она в конечном счете осталась бы, вероятнее всего, ни с чем и была бы этим вполне удовлетворена.

— Ну ладно, а как ты вообще? — спросил Майк. — Если, конечно, эта тема тоже не из числа запретных.

— У меня все хорошо, — осторожно сказала она.

— Делаешь что-нибудь? — Он смотрел не на нее, а куда-то за окно машины, как будто что-то искал глазами, совсем как артисты в телевизионных фильмах, когда их снимают в автомобиле и им нужно заполнить время, пока они произносят текст.

— Ты же знаешь, я теперь работаю у Бони. В Фонде. Полный рабочий день.

— Я не о том, — сказал Майк. — Когда ты жила со мной, у тебя всегда была масса планов. Ты писала картины.

— Не, не писала.

— Ну, что-то в этом роде. Может, теперь у тебя просто нет на это времени.

Вдоль дороги потянулся аморфный ландшафт из крыш и вывесок пригородных ресторанчиков и мотелей Каскадии. Едалово. Объятия Морфея.

Вулкан.

— Если честно, — сказала Роузи, — был у меня замысел одной картины.

— Да?

— Большой такой картины. Работать — уработаешься.

— Да?

— Там должны быть, — начала она импровизировать по ходу, — валькирии — так, кажется, их называют, женщин-воительниц, которые уносят с поля боя мертвых солдат?

  140