очень нудно 
46 
— И как вы считаете, хозяйка, это была кара богов? Некоторые говорят, что Провидение за что-то наказало нас или всю империю. Другие считают, что это сделали старые боги и что они возвращаются. Как вы думаете?
— Я думаю, возможно все, Элф, — задумчиво сказала доктор. — Хотя в Дрезене есть люди — философы, — у которых находится более прозаическое объяснение.
— Какое, хозяйка?
— Они считают, что такое случается без всяких причин.
— Без всяких причин?
— Да. Никаких причин, чистая случайность.
Я поразмыслил над этими словами.
— А как они считают — есть ли добро и зло? Верно ли, что кто-то заслуживает уничтожения, а кто-то — всего лишь наказания?
— Меньшинство скажет, что таких понятий вообще нет. Но большинство согласно с тем, что они есть, правда, существуют только в наших умах. Сам мир без нас не признает таких вещей, поскольку это и не вещи на самом деле, а идеи, а потому в мире не было идей, пока не появился человек.
— Значит, они думают, что Человек не был создан одновременно с миром?
— Именно так. По крайней мере, человек разумный.
— Так значит, они зигенисты? Они считают, что нас создало Малое Солнце?
— Некоторые так и говорят. Они утверждают, что люди когда-то ничем не отличались от обычных животных и тоже засыпали с заходом Ксамиса, а поднимались с восходом. Некоторые думают, что мы — это только свет, что свет Ксамиса цементирует мир как некую идею, как необыкновенно сложную мечту, а свет Зигена делает из нас мыслящих существ.
Я попытался понять эту странную концепцию, и мне уже начало казаться, что она не очень-то отличается от обычных верований, но тут доктор внезапно спросила у меня:
— А во что веришь ты, Элф?
Она повернулась ко мне, цвет ее лица стал нежно-смуглым. Лучи Зигена играли в прядях ее рыжих, чуть курчавых волос.
— Я? Да в то же, во что и все остальные люди, хозяйка, — сказал я, но тут же подумал, что она — уроженка Дрезена, где у людей довольно странные представления о мире, и, возможно, она верит во что-то другое. — Я имею в виду здешних людей, жителей Гаспидуса…
— Да, но во что веришь ты лично?
Я хмуро скосился на нее — выражение ее лица, вежливое и мягкое, явно не заслуживало такого взгляда. Неужели доктор и в самом деле думает, что каждый верит в свое? Люди верят в то, во что им сказано верить, во что им велит верить здравый смысл. Если ты, конечно, не иностранец или не философ.
— Я верю в Провидение, хозяйка.
— Но говоря о Провидении, ты на самом деле имеешь в виду бога?
— Нет, хозяйка. Я не верю ни в каких старых богов. И никто больше не верит. То есть никто из здравомыслящих. Провидение — это власть закона, хозяйка, — сказал я.
Я пытался не оскорбить ее, чтобы она не подумала, будто я говорю с ней как с ребенком. Я уже сталкивался с некоторой наивностью, свойственной доктору, и объяснял это плохим знанием жизни в чужой для нее стране, но вот прошел почти год, и все еще оставалось немало вещей, на которые мы вроде бы смотрели в одном свете и под одним углом, однако видели каждый по-своему.
— Законы Природы определяют устройство физического мира, а законы Человека определяют устройство общества.
— Гм-м, — сказала она с выражением то ли задумчивым, то ли с изрядной долей скептицизма.
— Одни законы вырастают из других, как растения — из почвы, — добавил я, вспомнив уроки естественной философии (мои решительные и настойчивые попытки никак не воспринимать те знания, которые я рассматривал как полностью неприемлемые, явно не увенчались полным успехом).
— А это не так уж сильно отличается от представления о том, что свет Ксамиса упорядочивает большую часть мира, а свет Зигена просвещает человечество, — сказала она, снова повернув свой взгляд к заходу.
— Видимо, так, хозяйка, — согласился я, с трудом следуя за ее мыслями.
— Хм. Все это очень интересно.
— Да, хозяйка, — покорно сказал я.
Адлейн: Герцог Вален. Как всегда, рад вас видеть. Добро пожаловать в мой скромный шатер. Прошу вас.
Вален: Адлейн. Хотите вина? Перекусить? Вы ели?
В: Стаканчик, с вашего позволения.
А: Вино. Я, пожалуй, тоже выпью. Спасибо, Эплин. Значит, у вас все в порядке?
В: Вполне. А у вас?
А: Отлично.
В: Я вот подумал, не могли бы вы?…
А: Что, Эплин? Да, конечно. Эплин, а ты не?… Я тебя позову… Ну вот, Вален, теперь здесь никого нет.
46 
