166 
Карма вне человеческой морали; она не знает завоеванных и завоевателей.
Дух Чань, как улыбка Будды, как жизнь и смерть, не знает различий.
Моя вина!
Я ничем не отличался от прочих.
И Столица приняла меня с распростертыми объятиями.
Не спорю, тайная канцелярия сделала много добра для Поднебесной, но в ушедших от мира монахах, творящих миру осязаемое, плотское добро, крылся зародыш будущего сумасшествия Закона Кармы – а уродливый повар все сражался в Лабиринте с деревянными манекенами…
Дух, заповеданный Бородатым Варваром, выхолащивался, Рук Закона становилось все больше – мы проходили Лабиринт и шли дальше, к славе и великой цели! Но Душ Закона, возвращавшихся в комнатку мумий, больше не было.
Многорукое существо с куцей душой… мы имеем то, что имеем.
Ведь и я сам не вернулся в Лабиринт.
Я поехал в Бэйцзин и встал за спиной государя.
Да что там! Совсем недавно я убеждал судью Бао отказаться от выяснения подробностей покушения Восьмой Тетушки… предполагая банальный заговор в стенах родной обители, я предпочитал во всем разобраться сам, нежели позволить постороннему, что называется, выносить огарки из пагоды!
Император Хун Ци прав: Шаолинь должен быть разрушен!
Сердце хэшана скорбит, смиряясь перед необходимостью.
Но я в недоумении: почему бы нам не обождать, оставаясь в Нинго, пока правительственные войска сожгут обитель и в Поднебесной воцарится прежняя тишина?
И ответ выскальзывает из рук.
6
…Все смотрели на Железную Шапку.
А даос молчал и деловито кромсал лист бумаги бронзовыми ножничками; ужасные существа выстраивались перед магом на столешнице, они шевелились, тоненько взлаивали, норовя разбежаться, – но чародей обмакнул палец в чай и очертил вокруг собственных порождений мокрый круг.
Любое из бумажных чудовищ, ткнувшись в липкую границу, отступало назад и продолжало бесцельно бродить в поисках выхода.
А даос все резал и резал, существ становилось больше и больше, а чайная граница высыхала, грозя исчезнуть совсем…
Раздумье Даоса
Безначальное Дао не торопится, но никогда не опаздывает. Я – не Дао.
Им хорошо: они видят только то, что видят.
Для них мир – это мир, даже если он и раздроблен на Западный Рай, ад Фэньду и скобяную лавочку соседа Фу.
Я же вижу мир, как учил меня видеть мой учитель, небожитель Пэнлая, – подобно виноградной грозди.
Каждая ягода достойна собственного мироздания.
Но если кто-то захочет получить вино…
Я вижу, смежив веки: гроздь медленно и неумолимо сдавливается в чужом кулаке, и та ягода, в которой мечется крохотная Поднебесная, грозит лопнуть. Ягоды-товарки, более зеленые, но зато и более плотные, напирают крутыми боками, и наша тонкая кожица из последних сил сдерживает этот напор.
Если кожица прорвется хотя бы в одном месте – вместо ягоды получится каша, остро пахнущая давленым виноградом.
Увы! Я, недостойный отшельник Лань Даосин по прозвищу Железная Шапка, являюсь частицей кожицы.
Я и подобные мне, кто в силах распознать опасность и увидеть если не всю гроздь целиком, то хотя бы ближайшие ягоды, – мы сдерживаем напор, но силы наши на исходе.
И все чаще за спинами чуждых вестников, глашатаев надвигающегося конца света мнятся бедному даосу две страшные фигуры, одна – в белом траурном одеянии, другая – в черном плаще из кожистых крыльев.
Добро и Зло.
Две крайности, два начала, отвергнувшие друг друга; оспаривающие друг у друга этот мир, не знающий ни чистого Добра, ни чистого Зла.
Как мне объяснить судье, монаху, лазутчику и ребенку, что ждать больше нельзя?
Что уже вчера было поздно?!
Глава четырнадцатая
1
Они шли гуськом, сгибаясь в три погибели.
Все, кроме Маленького Архата.
Высота потайной галереи позволяла мальчишке идти в полный рост – вот он и шел, ровно, размеренно, ни секунды не задумываясь о том, куда поставить ногу или куда свернуть; малыш-инок был сейчас похож скорее на небожителя, прогуливающегося в облаках, чем на одиннадцатилетнего монашка-беглеца, предательски ведущего в самое сердце Шаолиня целую ватагу, двое из которой были чужаками, один считался мертвым, да и прочие…
Все-таки хорошо, что Маленький Архат шел первым и впереди не было никого, кто мог бы заглянуть ему в глаза. Например, даоса весьма заинтересовал бы этот бездонный и безмятежный взгляд, где нет-нет да и пробивалась тревожная нотка: словно случайный прохожий то и дело выглядывал из-за спины просветленного архата.
166 
