25 
— Ты наконец добился успеха, — сказала она.
— Все относительно.
— Но ты добился, и я рада за тебя.
— Спасибо. Кажется, я приехал в этот город не совсем в удачное время. Хотел увидеть тебя счастливой, сходить с тобой куда-нибудь, где слышен смех. Хотел…
— Ты когда-нибудь вспоминал обо мне?
— Вспоминал. Очень часто.
Она слабо улыбнулась, я подошел к ней, сел рядом и обнял ее за плечи. Она заплакала. Я решил не мешать ей.
— Все могло бы быть так хорошо, — сказала она, прижавшись к моей груди щекой. — И вдруг все пропало. Я прирожденная неудачница.
Это напомнило мне о чем-то давно минувшем, но я ничего не сказал. У нее начался приступ икоты, потом она снова начала всхлипывать.
— Все было почти идеально… идеально.
— До этого дня, — сказал я.
— До этого дня, — согласилась она. — А теперь они оба… Оба!
— Печально.
— Я не знаю, что делать. Правда не знаю.
— Ты все еще молода, красива. У тебя есть хорошая работа.
— Поганая, — сказала она. — Все опротивело. Потерять еще одного. Когда счастье было так близко.
— И теперь…
— И теперь, — сказала она, — я чувствую себя древней вдовой в черном. Все кончено.
— И это уже второй раз, — сказал я, подхватив тему с такой готовностью, что сам удивился. — На этот раз ты потеряла Клода Бретана.
Алкоголь замедлил у нее не только реакцию, но и ход мыслей. Лишь через несколько секунд я почувствовал, как она напряглась.
— Как… Откуда ты знаешь? — еле слышно спросила она.
— Я многое знаю, — ответил я. — В том числе о деньгах. Сначала ты потеряла Карла, теперь Клода. Что случилось на этот раз?
— Не знаю, не могу понять.
— Как ты узнала об этом?
— Какое это имеет значение?
— Большое, — сказал я. — У меня неприятности, и ты сможешь мне помочь, если обо всем расскажешь.
— У меня тоже будут неприятности?
— Нет.
— Хорошо, — сказала она и, оттолкнувшись от меня, села прямо. — Хорошо.
Она закурила, встала и подошла к окну.
Она долго смотрела на улицу, прежде чем начать.
— Да, мы были любовниками. Клод и я. Я поступила безнравственно, соблазнив священника? Все было совсем не так. Мы познакомились случайно, в галерее. Тогда выставлялись работы нескольких южноамериканских художников. Он пришел посмотреть, мы разговорились. Он так много знал о Южной Америке, что я не могла не заинтересоваться. Мне показалось, что он одинок, я тоже чувствовала себя одинокой. Мы начали разговаривать на другие темы, потом пообедали вместе. После этого он стал часто приходить в галерею, и каждый раз мы гуляли вместе или выпивали по бокалу вина. Нам было приятно находиться в обществе друг друга. Так продолжалось достаточно долго, пока мы не стали любовниками.
Она замолчала и стряхнула пепел в окно.
— Подробности тебя не касаются, — сказала она. — Мы любили друг друга и были счастливы. Я забыла Карла. Забыла о прошлом, о том, чем мы занимались, Клод говорил, что отречется от сана, чтобы жениться на мне. Но что-то мешало ему так поступить. Он долго не говорил мне, что именно. Я знала, что это не имело отношения к его чувствам или вере, потому что он был настроен достаточно радикально по отношению к политике Церкви. Потом он рассказал, в чем дело, объяснил, что начнется проверка счетов, которыми он занимался, если он покинет Церковь. Сказал, что ему плохо придется, если проверка будет достаточно глубокой. Я была потрясена. Думала, что подобные проблемы навсегда ушли из моей жизни. Он не стал ничего объяснять, просто попросил верить ему. Я верила.
Она повернулась ко мне лицом:
— Ты все знал или догадался?
— Догадался.
— Что еще тебе известно?
— Очень немногое.
— И тебе необходимо узнать больше, чтобы избавиться от неприятностей?
— Да.
— Я тебе верю. Я всегда тебе верила, — сказала она. — Но ты должен дать мне слово, прежде чем я продолжу рассказ.
— По поводу чего?
— Ты поможешь мне найти его убийцу.
Я стал лихорадочно соображать.
— Хорошо. Даю слово.
Она внимательно смотрела на меня в течение нескольких долгих секунд.
— Ты давно знаешь, что он убит? — спросила она.
— С тех пор, как ты мне сказала.
— Хорошо. Теперь я понимаю, почему тебя считают хорошим игроком в покер. Примерно месяц назад, — сказала она, закрыв глаза и потирая их большим и указательным пальцами, — он стал каким-то подавленным, но сначала отказывался говорить, что его угнетает. Так продолжалось в течение нескольких дней. Он начал пользоваться моим телефоном, чтобы позвонить за границу.
25 
