148 
— Я вам цветы принес, — сказал Том. Он протянул Хэтти букет, и она приняла его. — О боже, они все грязные!
Желтые тюльпаны были в грязи.
— Боюсь, я их уронил.
Вошла Перл, неся еще две свечи.
— Куда их поставить?
— Куда хочешь. Помой цветы, пожалуйста, — ответила Хэтти. (Первые слова из ее уст, услышанные Томом.) Она вручила цветы Перл, которая поставила свечи на подоконный диванчик. — Хотите что-нибудь выпить? Кока-колы?
— С удовольствием, — ответил Том, который ненавидел кока-колу.
Он провел пальцами сквозь волосы, расчесывая длинные и в этот момент довольно мокрые кудри. Вернулась Перл с напитками и тюльпанами, отмытыми и сильно потрепанными, в лиловой вазе.
— При свечах всегда так красиво, — заметил Том.
— Мы просили зажечь камин, — сказала Хэтти, обращаясь к Перл, — и закрой ставни, пожалуйста.
Хэтти и Том смотрели, как Перл разжигает газовый камин и закрывает ставни, открывая взорам творение Неда Ларкина.
Хэтти протянула Тому стакан кока-колы, взяла другой сама и произнесла:
— Садитесь, прошу вас.
Они сели на шаткие бамбуковые кресла с подушечками.
— У вас нет керосиновых ламп? — спросил Том. — Они бы пригодились для такого случая.
— Кажется, нет, — ответила Хэтти, сделала паузу и продолжила: — Вы, кажется, знакомы с моим дедушкой?
— Да, я его один раз видел.
— Один раз?!
— Ну… да…
— Я думала, он вас хорошо знает.
— Я с ним познакомился на прошлой неделе, он попросил меня зайти к нему.
— Да? — спросила Хэтти, — Насчет чего?
— Насчет вас.
— Меня?
— Да, но… разве он вам не говорил?
— Что именно?
— Про свою идею.
— Какую идею?
— Насчет нас.
— Нас?
— Да, насчет вас и меня. Простите, я очень сумбурно рассказываю…
— Значит, это он решил, что вы должны прийти меня навестить? — спросила Хэтти.
— В каком-то смысле да. То есть я хочу сказать, да.
— Но зачем?
— Он хочет, чтобы мы познакомились.
— Зачем?
— Ну а почему бы и нет! — ответил Том.
Он понимал, что уже совершил несколько оплошностей, и остро сознавал свое чудовищно фальшивое положение, но обиделся на резкий, агрессивный тон Хэтти, словно обвиняющей во всем его. Он подумал, неужели у нее совсем нет чувства юмора, ощущения забавы? Почему она так сердится?
— Я хочу сказать, — произнес он, — вы ведь недавно приехали…
— Ну и что?
— Я бы мог показать вам город, познакомить с людьми, и… и все, и не надо думать, что я…
— Я и не думала! — ответила Хэтти. Она словно застыла от гнева.
— Я не предлагал…
— Разумеется, нет, — ледяным тоном ответила Хэтти, — Насколько я помню, мы нигде не встречались?
— Нет, я вас видел в Купальнях три секунды в тот жутко холодный день, когда снег шел. Даже две секунды. Не могу сказать, что…
— Не можете. Я понимаю. Ладно, мне очень жаль, что вы побеспокоились…
— Никакого беспокойства, честное слово… я надеюсь…
— Моя горничная прекрасно знает Эннистон и сможет показать мне город, так что вам незачем себя утруждать.
— Но…
— И кроме того, я скоро еду домой.
— Домой?
— Да, в Колорадо, я там живу.
Американское название упало в разговор, словно отсекая его Ударом топора, и Том осекся, как будто его взору предстал ледяной утес из Скалистых гор.
— Ну хорошо… в таком случае… — пробормотал он.
Воцарилась тишина, во время которой Хэтти взяла с пола свой стакан, протянула руку и со звяканьем поставила на стеклянную поверхность бамбукового столика. Затем встала.
Том начал говорить: «Боюсь, что я…» Потом тоже встал.
Перл, которая, конечно, подслушивала снаружи, в нужный момент открыла дверь гостиной. Том прошел в коридор. Уход стал, таким образом, неизбежен. Том повернулся к девушкам — худенькой и бледной помоложе и крепкой смуглой постарше. У обеих лица свело острой враждебностью и беспокойством. Это абсурд, подумал он, это все ошибка. Я могу все объяснить. Но объяснить он не мог. Он сказал:
— Простите меня, пожалуйста… я не хотел вас побеспокоить… боюсь, что я не смог объяснить…
— Что вы, никакого беспокойства, — ответила Хэтти.
Перл открыла входную дверь.
Том вышел под дождь и ощупью пошел по саду, теперь уже абсолютно темному, в направлении задней калитки. Дождь намочил волосы и потек по шее, напомнив о забытом зонтике. Том пошел обратно и уже приблизился к дому, когда входная дверь вдруг со страшной силой распахнулась. Оттуда что-то вышвырнули, и оно разлетелось по газону. Это был злосчастный пучок тюльпанов. Дверь захлопнулась, а потрясенный Том застыл, глядя, как огонек свечи в окне прихожей лихорадочно трепещет от внезапного сквозняка. Затем повернулся и побежал по саду.
148 
