Глава 1

В тот вечер мама взяла меня поужинать во французский ресторанчик в центре города. Приятное маленькое местечко на задней улочке. Официант подошел к ней и заговорил по-английски, но она ответила ему по-французски, краем глаза взглянув на меня, чтобы увериться, что я слышу. Он отвел нас к нашему обычному столику на втором этаже. Я любил сидеть там: оттуда можно было видеть весь ресторанчик, как люди едят, как рассчитываются официанты, видно было хорошенькую девушку в гардеробной. Я поднял руку, чтобы подозвать официанта.

– Не делай этого, – прошептала мама. – У них есть радары. И отличные.

И точно, в ту же минуту парень, который стоял к нам спиной, обернулся, увидел маму, подпиравшую рукой подбородок, и заторопился к ней. Она заказала мартини.

– Знаешь, о чем я сегодня думаю, – начала мама. Она любила приодеться и выйти на люди, и, когда бывала счастлива, как сегодня вечером, могла переупрямить самого упрямого ослика.

– Я думаю, тебе следует устроить вечеринку. Тебе шестнадцать, и у тебя ни разу не было вечеринки. И я неожиданно поняла почему. – Она коснулась моей руки, просто чтобы убедиться, что я слушаю внимательно.

– Ты боишься, нет, боишься – это не то слово, ты скорее нервничаешь, что никто не придет. Когда я была в твоем возрасте, то чувствовала в точности то же самое. Стыд от того, что никто не придет!

Появился мартини, и мама сделала глоток, обратив на него все свое внимание, словно она прислушивалась к какому-то очень слабому звуку с другого конца города.

– О небо! – продолжала она. – Знаешь, где делают изумительный мартини? В Италии. В Италии есть что-то такое, отчего хочется выпить мартини. – Она зажгла сигарету. – Послушай, что тебе стоит сделать. Нужно одеться во все самое лучшее. Пригласить множество, множество хорошеньких девушек, они неизбежно придадут вечеринке чувство значительности, и постараться, чтобы твои лучшие друзья пришли пораньше. Люди любят вечеринки. Я не преувеличиваю, Саймон, клянусь Богом, – гораздо больше удовольствия в том, чтобы устроить хорошую вечеринку, чем пойти на нее.

Мама потянулась к сумочке, открыла ее и вытащила чековую книжку. Распахнула ее щелчком и вытащила узкую серебряную ручку.

– Просто для забавы, – сказала она, – давай составим список людей, которых ты пригласил бы, если бы собирался устраивать вечеринку.

Так вот мы и сидели вдвоем, записывая имена на бумажной салфетке. Очень по-французски, на бумажной салфетке.

Подошел официант.

– Vous avez décidé, Madame?

– Non, pas encore. Mais dites, encore un, s'il vous plaоt, – сказала мама, показывая на свой стакан с мартини.

– Comme vous voulez, Madame.^[1]

– Никогда не говори un autre,^[2] – прошептала мне она. – Это означает, что ты хочешь другую выпивку. Итак, на чем мы остановились? Стоит ли нам пригласить Дафни Ганн?

– Уф. Нет. Только через мой труп. Кроме того, она хреново выглядит.

Мама положила ручку на стол.

– Саймон, это абсолютно недопустимо.

– Ну хорошо, прости. Просто я ее ненавижу. Только не она.

– Было бы классно, если бы ты пригласил ее. Это бы показало, что ты выше всего этого.

– Но это не так.

– Ты когда-нибудь говорил с ней?

– Нет, никогда. Словно она умерла.

– Ну хорошо, это твоя вечеринка. В этом все удовольствие. Ты приглашаешь кого захочешь. Так что в данный момент мы отправляем Дафни в лист ожидания.

– Я должен пригласить этих девочек-католичек. Они по-настоящему хорошенькие.

– О да, в особенности высокая. Эта девочка просто красавица. Как ее зовут?

– Анна.

– Анна. Да. Какая красота. У нее есть кавалер? У них всегда есть кавалеры, у таких девушек.

Мама отодвинулась назад, как делала всегда, когда хорошо проводила время, оперлась на локоть и поднесла сигарету к лицу. Она затягивалась, прежде чем сделать какое-либо замечание.

– О более, Саймон, – сказала она, – у тебя такие синие глаза, это просто меня убивает. Синие, как голубика.

И так оно и шло, пока наконец официант не принялся маячить у нашего стола, и мы были в какой-то степени вынуждены заказать себе что-нибудь из еды. С этими французскими официантами вечно так. Они могут заставить вас почувствовать себя виноватыми из-за чего угодно. Им даже не нужно ничего говорить.

  1