очень нудно 
32 
– Хочешь сигарету? – спросил голос.
К. взял сигарету и сел, прислонившись к стене. Чиркнула спичка, мужчина, стоящий перед ним, судя по виду, был старше его.
– Ты откуда сюда прибыл? – спросил мужчина.
– Я сегодня походил вдоль заднего забора, – сказал К. – Перелезть его ничего не стоит. Ребенок и тот мигом перелезет. Почему люди не уходят?
– Это не тюрьма, – сказал мужчина. – Слышал, тебе полицейский объяснял? Это Яккалсдриф. Лагерь. Знаешь, что такое лагерь? Это для людей, у которых нет работы. Для всех тех, кто ходит с фермы на ферму и просит работы, потому что им нечего есть и нет крыши над головой. Таких они забирают сюда, чтоб не бродили и не попрошайничали. Ты спрашиваешь, почему я не убегаю? Да потому что бежать мне некуда и зачем лишаться такой приятной жизни? Здесь мягкие постели, даровое топливо и охранник с ружьем, который не даст ворам тебя ограбить. Ты что, с луны свалился?
К. молчал. Он не очень понял, кого этот человек упрекает.
– Перелезешь через загородку, – сказал мужчина, – и лишишься дома. Теперь твой дом – Яккалсдриф. Добро пожаловать! Убежишь отсюда – и они тебя схватят, потому что ты станешь бродягой. Ты бездомный. Первый раз тебя отвозят в Яккалсдриф. Второй раз – Брандвлей. Хочешь в Брандвлей? Тим каторга-каменные разработки, охранники с кнутами. Перелезешь забор, схватят тебя – это у тебя ведь второе нарушение, отправят в Брандвлей. Ты это все запомни. Выбирать не из чего. Да и куда ты хочешь податься? – он понизил голос. – В горы?
«Чего ему от меня надо», – думал К. Советчик тем временем шлепнул его по колену.
– Пошли к нам, – сказал он. – Видел, как они обыскивают людей в воротах? Ищут спиртное. В лагере спиртное запрещено. Идем к нам, выпьем.
И он отвел К. в компанию, собравшуюся вокруг гитариста. Тот оборвал игру.
– Это Михаэл, – сказал его новый знакомый. – Не чаял, как сюда попасть, уж больно отдохнуть захотелось. Примем его в нашу компанию?
К. усадили, дали ему глотнуть вина из бутылки, обернутой в грубую бумагу, забросали вопросами: откуда он пришел? что делал в Принс-Альберте? где его забрали? Никто не мог уразуметь, зачем он ушел из Кейптауна, зачем отправился в такую даль, в места, где нет работы, где целые семьи покидают родные фермы.
– Я вез в Принс-Альберт свою мать, мы хотели там поселиться, – пытался объяснить К. – Мать болела, ноги у нее совсем не ходили. Она хотела переехать в деревню, подальше от дождей. Там, где мы жили, все время идут дожди. Только мать умерла по дороге, в Стелленбосе, в тамошней больнице. Так и не увидела Принс-Альберта. А она в здешних местах родилась.
– Бедняжка, – сказала какая-то женщина. – Да разве вы не получали пособия в Кейпе? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжала: – Здесь-то пособия не дают. Вот оно, наше пособие. – И она обвела рукой лагерь.
К. торопился досказать:
– Потом я работал на железной дороге. Помогал расчищать пути от завала. А потом попал сюда.
Наступила тишина. «Теперь нужно рассказывать про пепел, – подумал К., – чтобы они всё знали, всё до конца». Но он почувствовал, что не может, видно, не настало еще время. Парень с гитарой начал пощипывать струны и заиграл что-то новое. Внимание собравшихся переключилось на песню.
– В Кейптауне тоже не платят пособия, – сказал К. -Теперь нигде нет пособия.
В соседней палатке горела свеча, по ее освещенным стенам двигались огромные тени. К. откинулся на локоть и стал смотреть на звезды.
– Мы тут уже пять месяцев, – произнес голос рядом с ним. Говорил мужчина, который жил в этой палатке. Звали его Роберт. – Жена, дети – три девочки и мальчик, да еще сестра с детьми. Я работал на ферме неподалеку от Клаарструма. Долго работал – двенадцать лет. И вдруг – на тебе! – нет спроса на шерсть. Тогда ввели норму – столько-то на одного фермера, и не больше. Потом закрыли одну дорогу на Аудсхорн, а за ней и другую, потом обе открыли, потом окончательно закрыли обе. Тогда пришел ко мне хозяин и говорит: «Не могу я тебя больше держать. Больно много ртов, не накормишь. Самому не хватает». – «Куда же мне податься? – спрашиваю. – Вы знаете, работы сейчас не найти». – «Прости, говорит, я против тебя ничего не имею, просто самому не хватает». Ну и выпроводил меня вместе со всем семейством, а одинокого молодого парня, который и работал-то у него без году неделя, оставил. Одного он мог прокормить. Я ему сказал: «А как я свою семью прокормлю? Теперь ведь я без работы». Ну что там говорить, собрали мы пожитки и ушли; и только вышли на дорогу – вот честное слово, не вру! – только вышли, полиция нас и забрала; он им позвонил, они забрали нас, и в ту же ночь мы оказались здесь, в Яккалсдрифе, за колючей проволокой. «Не имею места проживания? – сказал я им. – Но прошлой ночью оно у меня было, как это вы успели узнать, что сегодня ночью у меня не будет места проживания?» А они в ответ: «Где вам лучше спать: в вельде, под кустом, точно звери, или в лагере, где есть постели и водопровод?» – «А я могу выбирать?» – спросил я. «Ты уже выбрал, говорят. Яккалсдриф выбрал. Нечего тут шляться по дорогам и беспокоить людей». Но я тебе точно скажу, в чем тут дело, почему они нас тут же схватили. Не хотят они, чтобы люди скрывались в горах, а потом вернулись однажды ночью, поломали изгороди и угнали их скот. Знаешь, сколько тут в лагере мужчин, молодых мужчин? – Он склонился к К. и понизил голос: – Тридцать. С тобой тридцать один. А сколько женщин, детей и стариков? Оглянись вокруг и посчитай. Вот я тебя и спрашиваю: где же мужчины, которых тут нет, а семьи их тут?
32 
