Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
132 
Верцингеториг встал и прошел к краю помоста, на который до сего дня восходили одни лишь эдуи. Или Цезарь (о чем эдуи предпочитали не помнить).
— Никто не отрицает важнейшей роли эдуев в нашей общей борьбе, — звонким голосом сказал он. — Никто тут не хочет их принизить, и меньше всего я. Но я — царь Галлии, и это уже непреложно. Вам нечего и надеяться, что народы Галлии захотят променять меня на кого-то из вас. Ты очень умен и очень настойчив, Литавик. Твой личный вклад в наше дело огромен. Я — последний, кто стал бы это оспаривать. Но не твое лицо народы видят под короной. Ибо я буду носить корону, а не белую ленту, как те, кто правит на Востоке!
Катбад встал рядом с ним.
— Ответ прост, — сказал он. — Сегодня здесь представлены все племена свободной Галлии, кроме ремов, лингонов и треверов. Треверы прислали извинения и пожелали успеха. Они не могут покинуть свои земли, потому что германцы постоянно охотятся за их лошадьми. Что до лингонов с ремами, они — люди Рима. Мы разберемся с ними потом. Итак, предлагаю голосовать. Это не выборы! У нас только один кандидат. Теперь решайте, да или нет. Будет Верцингеториг царем Галлии или не будет.
Проголосовали практически единогласно. Против были только эдуи.
И тут же, на возвышении, Катбад выпростал из-под белой материи, украшенной белой омелой, крылатый золотой шлем, усыпанный драгоценными самоцветами. Верцингеториг встал на колени, и Катбад короновал его. Когда каждый вождь опустился перед ним на колено, эдуи сдались и сделали то же.
— Подождем, — шепнул Литавик Котию. — Он обречен на заклание, как жертвенная овца! Пусть себе использует нас, а мы найдем способ использовать его в наших целях.
Верцингеториг, очень хорошо понимавший, о чем они шепчутся, решил не обращать на это внимания. Как только Галлия отделается от Рима и Цезаря, он сможет бросить все силы на защиту своего права носить корону.
— Каждое племя должно прислать в Герговию десять заложников, самых знатных, — повелел он.
Об этой мере они заранее переговорили с Катбадом. «Свидетельство недоверия», — сказал тот. «Свидетельство осторожности», — возразил Верцингеториг.
— В мои планы не входит увеличивать численность моей пехоты до общего сбора в Карнуте, ибо генеральная битва с Цезарем состоится лишь после него. Но я требую от вас еще пятнадцать тысяч всадников, и немедленно. Таков мой царский приказ. С ними и с уже имеющейся у меня кавалерией я вообще лишу римлян возможности изыскивать для себя провиант.
Голос его набирал силу.
— Также кому-то из вас придется пожертвовать многим. Повелеваю, чтобы каждое племя, оказавшееся на пути следования римских войск, без колебаний сжигало свои деревни, зернохранилища и погреба. Некоторые уже сделали это. Но теперь я приказываю это же эдуям, мандубиям, амбаррам, секванам и сегусиавам. Мои же прочие племена…
— Вы слышали? «Я приказываю»! «Мои прочие племена»! — проворчал Литавик.
— …пусть укрывают и кормят тех, кто пострадал во имя того, чтобы пострадал Цезарь. Это единственный способ его измотать. Воинской доблести в этой войне недостаточно. Мы воюем не с трусами, не с мифическими скандинавскими воинами и не с глупцами. Наш противник силен, храбр и умен. Поэтому мы должны пользоваться любой возможностью его ослабить. Мы должны стать сильней, храбрей и умней. Мы выжжем наши священные земли, мы уничтожим весь собранный урожай, как и все, что может пойти на пользу нашим врагам. Цель наша стоит того. Эта цель — свобода, подлинная независимость, наше собственное единое государство! Мы свободные люди в свободной стране!
— Мы свободные люди в свободной стране! — подхватили клич вожди, топая сапогами по доскам настила.
Топот разросся и стал ритмичным, словно дробь тысячи барабанов. Верцингеториг стоял на помосте и смотрел на своих подданных. Корона его сияла.
— Литавик, повелеваю тебе послать десять тысяч пеших эдуев и восемьсот всадников в земли аллоброгов. Тесни их, пока они к нам не примкнут.
— Ты хочешь, чтобы я лично повел это войско?
Верцингеториг улыбнулся.
— Мой дорогой Литавик, ты слишком ценный человек, чтобы заниматься подобными мелочами, — сказал он тихо. — Пошли туда кого-нибудь из твоих братьев.
Царь Галлии повысил голос.
— Мне стало известно, — крикнул он, — что римляне покидают нашу страну, направляясь в Провинцию! Обстановка, начиная с нашей победы в Герговии, меняется в нашу пользу!
132 
