Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
165 
Письмо понравилось Антонию, у которого были старые взгляды на храбрость, службу, истинный воинский дух. Он считал Коммия Гектором, а Волусена Парисом. Какое удовольствие получит Рим или Цезарь, если Коммия протащить за колесницей, а после убить? Никакого. Антоний был уверен, что Цезарь думает так же, и послал Коммию с его же посланцем ответ.
Коммий, я принимаю твоих заложников, ибо считаю тебя честным человеком, с которым неправильно поступили. Твои дети будут представлены Цезарю. Я уверен, что он обойдется с ними как с отпрысками царской крови.
Я отсылаю тебя в Британию. Твое дело, как ты доберешься туда, но в письмо вложена подорожная, которую ты можешь использовать либо в Итии, либо в Гесориаке. Британию ты хорошо знаешь. Думаю, там у тебя больше друзей, чем врагов.
Рим так далеко простирает свое влияние, что для тебя у меня нет другого прибежища. Будь уверен, что римлян ты там не увидишь. Цезарь не любит Британию. Vale.
Последнее столкновение произошло в землях кардурков.
Гай Фабий пошел к сенонам, а Гай Каниний Ребил — на юг, к Аквитании, зная, что скоро прибудет подкрепление в дополнение к его двум легионам. Фабий должен был возвратиться, как только убедится, что сеноны полностью подавлены.
Хотя и Драпп, и Луктерий имели опыт боев под Алезией, они так и не усвоили, что по римским военным меркам осажденная крепость, как правило, обречена. Услышав о поражении андекавов, они заперлись в Укселлодуне, городе, расположенном на очень высокой горе, стоящей в излучине реки Олтис. К сожалению, там не было постоянного водоснабжения, но поблизости существовало два водозабора. Одним являлась непосредственно Олтис, другим — родник, бьющий из подошвы горы.
Имея только два легиона, Ребил не пытался повторить тактику Цезаря под Алезией. Олтис — река очень сильная, ее невозможно перегородить дамбой или пустить по новому руслу, и потому о строительстве кругового периметра следовало забыть. Чтобы изучить обстановку, Ребил занял позицию на удобной высотке и принялся за строительство трех лагерей.
Кое-чему Алезия все-таки научила Луктерия с Драппом. Они теперь понимали, что им необходим огромный запас еды, чтобы выдержать осаду. Оба знали, что Укселлодун нельзя взять штурмом, каким бы гениальным ни был Цезарь, ибо скала, на которой стоял город, была окружена другими скалами, слишком сложными для подъема. Не поможет и осадная терраса наподобие той, что была построена у Аварика. Стены Укселлодуна были так высоки и так неприступны, что никакая ловкость внушающей ужас римской техники не могла преодолеть их. При необходимом запасе еды Укселлодун мог держаться до тех пор, пока не кончится срок губернаторства Цезаря.
Поэтому надо было заняться сбором провизии. И вот, пока Ребил строил свои лагеря, Луктерий и Драпп тайно вывели из крепости две тысячи человек. Эти кардурки отбирали у своих же сородичей зерно, солонину, бекон, бобы, нут, овощи, кур, уток, гусей, крупных животных, а также свиней и овец. Короче — все. Но к сожалению, основная посевная культура кардурков не годилась в пищу: ее секли под корень и отвозили в Египет, где египтяне делали из нее превосходную ткань. Пришлось фуражирам вторгнуться во владения петрокориев и других соседних племен, которым не очень нравилось отдавать чужакам последнее продовольствие. Чего не давали, то отбирали, и когда были реквизированы все мулы с телегами, Драпп и Луктерий отправились обратно.
Пока длилась эта экспедиция, воины, засевшие в крепости, очень затрудняли римлянам жизнь. Из ночи в ночь они делали вылазки, причем столь успешные, что Ребил уже не чаял довести строительство до конца.
Огромный продовольственный обоз остановился в двенадцати милях от Укселлодуна. Там он встал лагерем, и люди Драппа получили задание его охранять. Связные из крепости уверяли, что римлянам ни о чем не известно. Луктерий, хорошо знавший местность, взялся доставить провиант в город. «Теперь никаких телег, — сказал он. — Все переправим на мулах. Глубокой ночью и, по возможности, в обход римских лагерей».
К Укселлодуну через леса вело множество троп. Луктерий подвел мулов, нагруженных изрядной частью собранной пищи, почти к крепости и велел погонщикам встать. Только в четыре часа пополуночи он решил тронуться с места, соблюдая величайшую осторожность. Копыта четвероногих были обмотаны тряпками, а чтобы животные не ревели, люди руками сжимали им морды. Луктерий был уверен, что отряд движется в абсолютной тишине. Он надеялся, что часовые на ближайшей римской башне (кстати, находившейся ближе, чем рассчитывал Луктерий) давно уже впали в дремоту.
165 
