очень нудно 
289 
Иногда случались стычки, но обычно не в пользу Помпея. Ему мешал страх спровоцировать настоящую битву. Не сразу он понял, что близость к морю хороша не во всем. Ручьи и речушки, питающие водой его армию и животных, стремились, естественно, к побережью, но с территории, занятой Цезарем, а тот все активней пускал их в обход плато.
Самым большим утешением для Помпея было знать, что у Цезаря нет открытой линии снабжения. Все должно было поступать из западной Греции. Дороги раскисли от дождей, а более легкие прибрежные пути были отрезаны флотом Помпея.
Как-то Лабиен принес Помпею несколько серых вязких и волокнистых брикетов.
— Что это? — спросил удивленно Помпей.
— Это основной паек Цезаря. Вот что ест он и его люди. Корни местных растений. Их крошат, смешивают с молоком и пекут. У них это называется хлебом.
Широко открыв глаза, Помпей взял один брикет и с трудом отломил кусочек серого вещества. Положил его в рот, чуть не подавился и выплюнул.
— Они не едят эту дрянь, Лабиен! Это есть невозможно!
— Для них возможно. Они это едят.
— Убери это, убери! — взвизгнул Помпей, содрогнувшись. — Убери и сожги! И не смей говорить об этом моим людям! Если они узнают, чем готовы питаться люди Цезаря лишь для того, чтобы нас запереть, у них опустятся руки!
— Не беспокойся. Я сожгу это и никому ничего не скажу. Знаешь, откуда у меня этот хлеб? Цезарь прислал его мне с наилучшими пожеланиями. Что бы с ним ни было, он всегда дерзок.
К концу мая ситуация с выпасом мулов и лошадей стала для Помпея критической. Он собрал транспорты и переправил несколько тысяч животных к Диррахию. Этот маленький городок располагался на конце небольшого дугообразного полуострова, который почти касался материка в полумиле от порта и смыкался посредством моста с Эгнациевой дорогой. Жители Диррахия пришли в отчаяние. Драгоценные пастбища были нужны им самим. Только страх перед Лабиеном заставлял их придерживать языки.
Шел июнь, землекопное соревнование продолжалось, а оставшиеся в лагере лошади и мулы Помпея стали худеть, слабеть и болеть, что неизбежно на влажной и слякотной почве. К концу июня начался падеж. Помпей, продолжая копать, не счел возможным возиться с уборкой гниющих и начинающих смердеть туш. Зловоние потекло по лагерю, проникая повсюду.
Первым не выдержал Лентул Крус.
— Помпей, ты ведь не думаешь, что мы способны существовать в этих миазмах!
— Ну да, меня так все время тошнит, — поддержал его Лентул Спинтер, поднося платок к носу.
Помпей улыбнулся самой ангельской из улыбок.
— Тогда я советую вам упаковать свои сундуки и вернуться в Рим, — сказал он.
К сожалению, жалобы не стихали, но беспокоило Помпея не это. Цезарь упорно перегораживал все речушки, лишая его воды.
Когда линии Помпея достигли пятнадцати миль, а линии Цезаря — семнадцати, плато было окружено. Положение Помпея стало отчаянным.
С помощью Лабиена он убедил группу жителей Диррахия пойти к Цезарю с предложением занять город. Весна не принесла хорошей погоды. Люди Цезаря слабели от «хлебной» диеты. Да, подумал Цезарь, овладеть съестным запасом Помпея было бы совсем неплохо.
На восьмой день квинктилия он атаковал Диррахий. Пользуясь этим, Помпей ударил сразу с трех направлений по центральным фортам вражеских фортификаций. Два форта приняли главный удар, их защищали четыре когорты десятого легиона под командой Луция Минуция Базила и Гая Вулкация Тулла. Защитные сооружения были так прочны, что они продержались против пяти легионов Помпея, пока Публий Сулла не привел к ним из главного лагеря помощь. Вступив в бой, Публий Сулла не дал легионам Помпея уйти восвояси. Загнанные на ничейную землю между двумя круговыми валами, они приняли на себя град копий и стрел. К тому времени как Помпей пришел им на выручку, потеряно было две тысячи человек.
Для Цезаря — рядовая и мало что значащая победа, но он был уязвлен тем, что его обманули. Он провел четыре когорты десятого в торжественном параде перед всей своей армией, лично прицепив к их штандартам дополнительные награды. А когда ему показали щит Кассия Сцевы, ощетинившийся ста двадцатью стрелами и подобный морскому ежу, Цезарь выдал Сцеве двести тысяч сестерциев и назначил его primipilus.
В Диррахии дела шли хуже. Занять его не удалось. Тогда Цезарь послал достаточно людей, чтобы отделить город от суши, потом загнал лошадей и мулов Помпея в образовавшийся коридор. Не имея выбора, Диррахий отослал животных Помпею, а потом вынужден был начать поедать его продовольственные запасы.
289 
