очень нудно 
300 
Весть о разгроме левого фланга и кавалерии вдруг пронизала весь фронт. Каким образом, он не понял, но сам уже точно все знал. Вокруг перестали кричать «Геркулес Непобедимый!», а желтые плюмажи приданных Бруту когорт заменились на голубые, чужие. Осознав это, Брут пнул свою кобылу под ребра и помчался к реке.
Весь день и почти всю ночь он прятался на болотистом берегу Энипея, ни на секунду не отпуская поводья. Наконец, когда крики, смех и костры наверху начали гаснуть, он вскарабкался на коня и поехал в Лариссу.
Там один симпатизирующий римлянам человек предложил ему кров и снабдил подходящей одеждой. Брут сел и принялся писать Цезарю.
Цезарь, это Марк Юний Брут, когда-то бывший твоим другом. Пожалуйста, прости меня за мою самонадеянность и решение связать себя с Гнеем Помпеем Магном. В течение многих месяцев я сожалел о том, что покинул Тарс и Публия Сестия, у которого был легатом. Я оставил свой пост, как глупый мальчишка, жаждущий приключений. Но такой род приключений меня сильно разочаровал. Я понял, что я до смешного робок и что война — совершенно не мое дело.
По городу ходят слухи, что ты предлагаешь простить всех помпеевцев, если они не были прощены раньше. Я также слышал, что ты простишь любого по второму разу, если один из твоих людей вступится за него. В моем случае это необязательно. Я прошу прощения как виноватый единожды. Прости же меня, если не ради меня, так ради моей матери и твоей покойной дочери Юлии.
Получив это письмо, Цезарь поехал в Лариссу.
— Найди мне Марка Юния Брута, — сказал он городскому этнарху. — Найди — и Ларисса не пострадает.
Пришел Брут, все еще в греческой одежде, жалкий, похудевший, пристыженный, боясь поднять голову и посмотреть в лицо призвавшему его к себе человеку.
— Брут, Брут, что я вижу? — услышал он низкий знакомый голос и почувствовал на своих плечах чьи-то руки.
Кто-то заключил его в крепкие, стальные объятия. Брут ощутил прикосновение губ. Он поднял голову. Цезарь. О, кто еще имеет такие глаза? Кто еще обладает силой, достаточной, чтобы подчинить себе его мать?
— Мой дорогой Брут, я так рад видеть тебя! — сказал Цезарь, отводя его в сторону от своих ухмыляющихся и еще не спешившихся легатов.
— Ты прощаешь меня? — прошептал Брут.
Вес и тепло руки, придерживающей его, были почти равны весу и теплу руки матери. Вспомнив о ней опять, он всполошился. О боги, его ведут, чтобы унизить, убить!
— Мне и в голову не могло прийти, что ты нуждаешься в прощении, мой мальчик! — сказал Цезарь. — Где твои люди? У тебя есть лошадь? Ты немедленно едешь со мной. Ты мне очень нужен. Мне очень не хватает человека, способного с твоей дотошностью разбираться в параграфах, цифрах и всяческих мелочах. И я обещаю, — продолжал теплый и дружеский голос, — что в ближайшие годы ты добьешься под моим покровительством большего, чем мог тебе дать Помпей.
* * *
— Как ты намерен поступить с беглецами? — спросил Антоний, вернувшись в Фарсал.
— Прежде всего пойду по следу Помпея. Есть какие-либо известия? Кто-нибудь видел его?
— Поговаривают о Диуме, — сказал Кален, — и об Амфиполисе.
Цезарь был удивлен.
— Амфиполис? Тогда он движется на восток, а не на запад и не на юг. А что Лабиен, Фауст Сулла, Метелл Сципион, Афраний и Петрей?
— Помимо малыша Брута, мы имеем твердые сведения только об Агенобарбе.
— Да, Антоний. Он пал, сражаясь. Ушел второй мой заклятый враг. Хотя, признаюсь, по нему я не буду скучать. Кто-нибудь позаботился о его прахе?
— Уже отправили жене, — сказал везде успевающий Поллион.
— Хорошо.
— Выходим завтра? — спросил Кальвин.
— Да, завтра.
— Думаю, что к Брундизию скоро подкатится орда беглецов, — сказал Публий Сулла.
— Я уже написал Ватинию в Салону. Квинт Корнифиций подменит его. А Ватиний займется Брундизием и беглецами. — Цезарь улыбнулся Антонию. — Не нервничай, Марк. Я слышал, что Гней Помпей-младший отпустил твоего брата с Коркиры целым и невредимым.
— Я принесу Юпитеру жертву. Благодарю за хорошую весть.
Утром Фарсал снова стал сонной долиной. Армия Цезаря снялась с места, но сам Цезарь с ней не пошел. Он пошел в провинцию Азия, прихватив с собой только два новоизбранных легиона из прощенных солдат. А его ветераны отправились на заслуженный отдых. В италийской Кампании под патронажем Антония их должны были принять более чем хорошо. Еще Цезарь взял с собой Брута и Гнея Домиция Кальвина, нравящегося ему все больше и больше. В сложных условиях тот был просто незаменим.
300 
