88 
Но тогда почему нога все сильнее и сильнее жмет на акселератор? Почему так заколотилось сердце? Откуда это ледяное покалывание в затылке? Откуда этот все возрастающий страх и неотступная мысль, что нужно, пока не поздно, вернуться в дом?
* * *
14 ч. 17 мин.
Барретт в халате и шлепанцах вышел из ванной. Он подковылял к кровати Эдит и сел на край постели. Эдит лежала, натянув на себя стеганое одеяло.
— Тебе лучше? — спросила она.
— Мне чудесно.
— Как палец?
— Надо будет осмотреть его, как только окажемся дома.
Он не сказал, что пытался снять повязку в душе, но пришлось остановиться, так как чуть не потерял сознание от боли.
— Дома. — Эдит удивленно улыбнулась. — Кажется, я все еще не могу поверить, что мы действительно снова будем дома.
— Мы будем там завтра. — Барретт состроил гримасу. — Мы бы оказались там сегодня вечером, если бы Дойч-младший не был таким...
— Сукиным сыном, — договорила она.
Барретт улыбнулся.
— Мягко выражаясь. — Его улыбка погасла. — Боюсь, наша обеспеченность так и останется мечтой, дорогая.
— Ты и есть моя обеспеченность. Покинуть этот дом вместе с тобой для меня стоит миллиона долларов. — Она взяла его за левую руку. — Это действительно закончилось, Лайонел? Все это?
Он кивнул.
— Все закончилось.
— Так трудно поверить.
— Понимаю. — Он сжал ее руку. — Не возражаешь, если я скажу, что предупреждал тебя?
— Зная, что все закончилось, я не возражаю ни против чего.
— Все закончилось.
— Как жаль, что она умерла, когда ответ был так близок.
— Жаль. Мне следовало вывезти ее.
Эдит положила вторую ладонь на его руку и ободряюще прижала.
— Ты сделал все, что мог.
— Я не должен был оставлять ее одну.
— Откуда ты мог знать, что она проснется?
— Не мог. Это было невероятно. Ее подсознание было так направлено на доказательство ее заблуждения, что организм действительно отторгнул снотворное.
— Бедняжка, — сказала Эдит.
— Бедная, сама себя обманывавшая женщина. До последнего момента — этот кровавый круг с буквой "Б" внутри. Даже умирая, она верила в свою правоту — что ее убил Беласко, не знаю который, отец или сын. Она не могла позволить себе поверить, что это делает ее собственное сознание. — Он содрогнулся. — Какой печальный конец — преследуемая болью, в ужасе...
Увидев выражение лица жены, он не договорил.
— Извини.
— Ничего.
Барретт выдавил улыбку.
— Ну, через часик должен вернуться Фишер, и мы сможем уехать. — Он нахмурился. — Если только его не задержали в полиции, когда он привез тело.
— Не выразить, как я тоскую по нашему старому дому, — чуть погодя проговорила Эдит.
Барретт тихо рассмеялся.
— И я тоже. Хотя, — он на мгновение задумался, — это место моего — как это назвать? — триумфа.
— Да, — кивнула она, — это действительно триумф. Я до конца не понимаю, что ты такое сделал, но чувствую, как это важно.
— Ну, я бы сказал, что это откроет парапсихологии путь в приличное общество.
Эдит улыбнулась.
— Потому что это наука, — продолжал он, — а не мумбо-юмбо. Критикам не к чему придраться — хотя уверен, они попытаются. Не то чтобы я возражал против придирок — это обычный подход к психическим явлениям. Их негодование на ауру тривиального надувательства, покрывающую большинство явлений и их адвокатов, вполне объяснимо. В общем и целом парапсихология не имеет респектабельного вида. И потому критики высмеивают ее, опасаясь самим оказаться посмешищем, если исследовать ее всерьез. К сожалению, априори это так — стопроцентная антинаучность. Боюсь, они и дальше будут смотреть свысока на важность парапсихологии, пока не смогут — как сказал Гексли — «усесться перед фактами, как маленькие дети, и быть готовыми отказаться от всех предрассудков, покорно следуя за природой, в какие бы бездны она ни привела».
Он смущенно усмехнулся.
— Конец лекции. — И, нагнувшись, нежно поцеловал жену в щеку. — Краснобай любит тебя.
— О Лайонел. — Она погладила его по спине. — Я тоже тебя люблю. И так горжусь тобой.
* * *
Теперь она спала. Барретт осторожно высвободил свою руку и с улыбкой встал. Эдит заслужила этот сон. С тех пор как они вошли в Адский дом, у нее не было настоящего ночного отдыха.
Его улыбка стала еще шире, когда он отвернулся от постели. Теперь этот дом не был Адским домом. Отныне это просто дом Беласко. Он должен стать храмом науки. Впрочем, Дойч наверняка продаст его тому, кто предложит лучшую цену. Барретт хмыкнул. Трудно представить, что кто-то захочет владеть этим домом.
88 
