36 
— Я провожу тебя наверх.
Через несколько минут Келли стояла посреди детской, забитой всеми мыслимыми и немыслимыми вещами, которые только могли понадобиться ребенку. Джанфранко с удивительной ловкостью положил спящую девочку в колыбельку и, выпрямившись, элегантным жестом показал на одну из дверей.
— Через эту дверь можно пройти в смежную спальню, ванную для няни и в еще одну ванную комнату.
— Как красиво. — Келли оглядела стены с изображениями животных и разных сказочных персонажей и едва не вскрикнула, увидев огромного паука.
— Ты думала, что будут отремонтированы гостевые комнаты, а мы придумали сделать детскую здесь. Эта комната — смежная с нашими. Идея принадлежит Оливии.
Этот паук должен был навести меня на мысль, что без Оливии тут не обошлось, подумала Келли.
— Да, очень милый сюрприз. — Отведя взгляд, она подошла к колыбельке и с улыбкой посмотрела на спящую малышку. — Нам будет чудесно здесь, правда, дорогая? — сказала она. Выпрямившись, Келли снова взглянула на Джанфранко. — Пожалуй, остальное я посмотрю потом. А пока прилягу.
Она попыталась улыбнуться, но улыбка застыла на ее губах, когда она подошла к двери, которая вела в ее бывшую спальню.
Длинные пальцы схватили ее за руку и остановили.
— Подожди, Келли. Мама назначила на сегодня несколько собеседований, чтобы выбрать няню. Наверное, ты тоже захочешь поучаствовать в этом, — сказал Джанфранко, внимательно глядя на нее.
— Нет, давай сразу расставим все на свои места. Я не хочу, чтобы за моим ребенком на первых порах ухаживала какая-то няня… а может быть, и все время. — В этом она была непреклонна. — Я достаточно ясно выразилась?
— Да, достаточно. Я понял. По-твоему, я ничего не способен сделать так, как надо. — Джанфранко взорвался: — Почему ты ничего не сказала мне о том, что в прошлую субботу был твой день рождения? — Оттого, как резко он сменил тему, у Келли голова пошла кругом. — Я бы так ничего и не узнал, если бы, когда брал твои документы из больницы, няня не сказала мне, что, если бы ты родила на час раньше, у вас с Анной день рождения был бы в один день. Неужели ты не понимаешь, как отвратительно я себя чувствую из-за этого?
— И на половину не так отвратительно, как я, — тихо ответила Келли.
— Я не заслужил того, чтобы мне напомнили об этом. — Их взгляды встретились. — Неужели ты хоть на секунду могла подумать, что я оставил бы тебя одну в день твоего рождения или что я не сожалею о том, что пропустил рождение нашего ребенка?
— Верю, — согласилась Келли. Их малышка спала в нескольких шагах от них, и ей не хотелось спорить. Она услышала его тяжелое дыхание и положила ладонь ему на руку. — Сожалею, но я считала, что ты знал дату моего дня рождения, ведь она была указана в нашем свидетельстве о браке. И мой паспорт у тебя. — Она посчитала свои доводы убедительными, но, увидев его мрачное лицо, решила сменить тактику. — Я знаю, что ты — Лев, родился третьего августа, — попыталась она успокоить его. — Давай не будем ссориться из-за этого.
— Ты права. Мне следовало знать. — Он протянул руку, сжал своими сильными пальцами ее напряженные плечи и притянул ее к себе. — Я недостоин тебя.
Ее сердце глухо забилось. Она сделала глубокий вдох. Эмоции захлестнули ее. Она любила своего мужа, отца своего ребенка. Разве что-то еще имело значение? Келли подняла руки и обвила его шею. Ее охватило нестерпимое желание снова почувствовать себя в его объятиях, ощутить близость его тела — теперь, когда не надо было думать об округлившемся животе.
— Ой, простите. — Оливия хмыкнула. — Мне не терпелось узнать, что Келли думает о детской.
Джанфранко выпустил Келли из объятий.
— Она в восторге. Не правда ли, кара! Взглянув на Оливию, Келли сказала:
— Да, прекрасная комната. Ребенок заплакал.
— Простите, но мне надо покормить Анну. Келли подошла к колыбельке и взяла девочку на руки.
— Тебе надо как можно скорее приучить ее к бутылочке, — посоветовала Оливия. — Тогда ее может покормить любой.
Оставив без внимания этот совет, Келли села на стул, и через минуту Анна жадно зачмокала губками.
Джанфранко посмотрел на мать с ребенком, его взгляд остановился на груди Келли. К своему изумлению, он почувствовал нечто похожее на ревность к своей дочурке.
— Я должен уйти, — коротко сказал он.
Келли подняла глаза, но он уже был на пороге комнаты. Теперь, когда она осталась наедине с малышкой и своими мыслями, она вспомнила все, что произошло в последние полчаса, и тревожный сигнал громко прозвучал в ее голове. В кого же она превратилась? Готова умиротворять Джанфранко любой ценой! Буквально извинялась перед ним за то, что он забыл о ее дне рождения! Боялась выразить свое мнение, чтобы не обидеть его или его родню.
36 
