16 
— Это хорошо, правда? — От облегчения я почти тараторила. — Что судебные медэксперты будут принимать участие? Они знают, как выкапывать тела, не потеряв ни единой улики, которая может быть обнаружена.
— Да, не хочется сознаваться, что нам нужна помощь, но она и вправду нужна.
Сандра Рокуэлл мгновение смотрела на свои руки, словно для того, чтобы убедиться — они принадлежат ей.
— Я лично получила несколько звонков из Си-эн-эн и других телестанций. Поэтому вы должны уехать самым ранним утром или прямо сейчас. И позвоните мне, когда устроитесь в другом мотеле. Не покидайте пределов штата, не исчезайте. Не забывайте, что вам придется поговорить с парнями из Бюро расследований.
— Мы все это сделаем, — заверил ее Толливер.
Шериф ушла, не дав больше никаких советов, и я схватила чемодан. У меня уйдет не больше десяти минут, чтобы убраться отсюда.
Толливер тоже встал и начал запихивать бритву и крем для бритья в несессер.
— Почему тебе так не терпится уехать? — поинтересовался он. — Я думаю, тебе надо поспать.
— То, что я видела, было таким ужасным. — Я прервала сборы, держа в руках сложенный свитер. — Меньше всего мне хочется быть втянутой в расследование этого дела. Принесу карты. Нам лучше решить, в какую сторону мы двинемся.
Все еще нетвердо держась на ногах, я схватила ключи, лежащие на телевизоре. Пока Толливер проверял запасы в нашем холодильнике, я шагнула в темноту, чтобы открыть машину.
Я прикрыла за собой дверь. Ночь была холодной и тихой. В Доравилле горело множество огней, включая тот, что был прямо у меня над головой, но все равно этого казалось мало. Глядя в небо, я натянула толстую куртку. Хотя небо было облачным, я видела мерцание далекой россыпи звезд. Я люблю смотреть на звезды, особенно когда меня выбивают из равновесия. Звезды такие бесчисленные, холодные и далекие, мои проблемы ничтожны в сравнении с их сверканием.
Скоро пойдет снег. Я почти чуяла его приближение.
Стряхнув с себя чары ночного неба, я подумала о куда более насущных проблемах. Я кликнула электронным ключом машины и шагнула на узкую дорожку, что тянулась от дверей мотеля.
Заметила боковым зрением, как что-то шевельнулось, и начала поворачивать голову.
Сокрушительный удар обрушился на мою руку ниже локтя. Боль была немедленной и жгучей. Я издала нечленораздельный тревожный крик и нажала кнопку сигнала тревоги на ключе.
Завыла сигнализация, но в следующее мгновение ключи выпали из моих онемевших пальцев. Я попыталась повернуться лицом туда, откуда грозила опасность, попыталась поднять руки, чтобы защититься. Левая рука не слушалась. Я смогла разглядеть только мужчину в черном, с вязаным колпаком на голове. А второй удар вот-вот должен был обрушиться на мою голову.
Я бросилась в сторону, чтобы его избежать, и все равно мне показалось, что голова моя слетит с плеч, когда лопата вскользь прошлась по черепу. Я начала оседать на дорожку. Последнее, что я помню, — как пыталась выбросить вперед руки, чтобы смягчить падение, но мне повиновалась только одна рука.
— С ней все будет в порядке, верно? — Я слышала голос Толливера, но он звучал куда громче и резче, чем обычно. — Харпер, Харпер, поговори со мной!
— Через минуту она придет в себя, — сказал спокойный голос, принадлежавший человеку постарше.
— Здесь холодно! — закричал Толливер. — Поместите ее в машину «скорой помощи»!
О черт! Мы не можем себе этого позволить. По крайней мере, мы не должны тратить на такое наши деньги.
— Нет, — произнесла я, но внятной реплики у меня не получилось.
— Да, — ответил Толливер.
Он меня понял, господи благослови его. Что, если я останусь в этом мире одна? Что, если он решит… О господи, как болит голова. У меня что, кровь на руке?
— Кто меня ударил? — спросила я.
— Тебя кто-то ударил? Я нашел тебя без сознания! Кто-то ее ударил! Позвоните в полицию.
— Хорошо, приятель, они встретят нас в больнице, — снова проговорил спокойный голос.
Я никогда еще не испытывала такой боли, как эта боль в руке. Но с другой стороны, у меня болело почти все. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь вырубил меня. Это было ужасно.
— Готовы? — спросил новый голос.
— Раз, два, три, — сказал спокойный, и я оказалась на каталке и подавилась воплем — настолько было невыносимо, когда меня подняли.
— Такой сильной боли не должно быть, — произнес новый голос.
16 
