20 
Несколько минут я мысленно, причем довольно путано, рассуждала об этом, когда неизбежность постучала в дверь.
Два человека в костюмах, при галстуках — именно то, что мне не хотелось видеть.
— Я Пелл Клавин, это Макс Стюарт, — сказал человек пониже.
Агент Клавин лет сорока пяти был опрятным и хорошо одетым. Волосы его начали седеть, обувь сверкала. Он носил очки в проволочной оправе.
— Мы из Бюро расследований штата.
Агент Стюарт казался чуть помладше, с куда более светлыми волосами, поэтому седины в них не было видно, даже если он и седел. Он был точно таким же опрятным, как и агент Клавин.
Я кивнула — и сразу пожалела об этом, потом осторожно прикоснулась к перевязанной голове. Хотя ощущения были такими, будто голова собирается отвалиться — и это было бы лучше, чем та боль, что я чувствовала сейчас, — повязка оставалась сухой и плотной. Левая рука ныла.
— Мисс Коннелли, мы слышали, что на вас прошлой ночью напали, — начал агент Стюарт.
— Да, — ответила я.
Я злилась на себя за то, что отослала Толливера, и глупо злилась на него за то, что он поймал меня на слове и ушел.
— Мы крайне об этом сожалеем, — произнес Клавин с таким непритязательным и преувеличенным обаянием, что я подумала: меня сейчас стошнит. — Можете вы рассказать, почему на вас напали?
— Нет. Не могу. Но вероятно, это как-то связано с теми захоронениями.
— Я рад, что вы коснулись этой темы, — вступил в беседу Стюарт. — Вы можете описать, как обнаружили захоронения? Какие сведения привели вас к ним?
— У меня не было никаких сведений, — ответила я.
Похоже, их больше не интересовало нападение, которому я подверглась, и, честно говоря, я понимала почему. Я выжила. Восемь других людей — нет.
— И откуда вы знали, что они там? — спросил Клавин. Его брови вопросительно изогнулись. — Вы знали кого-нибудь из жертв?
— Нет. Я никогда с ними раньше не встречалась.
Я устало откинулась на подушки. Можно было предсказать всю дальнейшую беседу. Она была такой ненужной. Они все равно не поверят, попытаются выяснить причину, по которой я лгу о том, как нахожу тела, зря потратят время и деньги налогоплательщиков, попробуют выявить связь между мной и одной из жертв или между мной и убийцей. Такой связи не существовало, ее не отыщешь, сколько ни копай.
Я вцепилась в одеяла, как будто они придавали мне терпения.
— Я не знаю никого из мальчиков, закопанных в тех могилах, — сказала я. — Не знаю, кто их убил. Полагаю, где-нибудь на меня заведено дело, которое вы можете прочесть, и оно даст вам представление обо мне. Можем мы просто считать, что эта беседа закончена?
— О нет, сомневаюсь, — отозвался Клавин.
Я застонала.
— Ох, да ладно, ребята, дайте мне отдохнуть. Я чувствую себя ужасно, мне нужно поспать, и я не имею ничего общего с вашим расследованием. Я просто их нашла. Отныне остальное — ваша работа.
— Вы говорите, — самым скептическим тоном произнес Стюарт, — что просто наугад находите трупы.
— Конечно не наугад, — возразила я. — Это было бы безумием.
Потом я возненавидела себя за этот ответ. Они просто хотели, чтобы я продолжала говорить, в надежде, что в конце концов выболтаю, как нахожу трупы. Они никогда не смирятся с тем, что я говорю правду.
— Это было бы безумием? — переспросил Стюарт. — Вы считаете, что это смахивает на безумие?
— А вы, джентльмены… кто? — спросил молодой человек, стоя в дверях.
Я едва поверила своим глазам.
— Манфред?! — воскликнула я в полном замешательстве.
Свет флуоресцентных ламп блестел на пирсинге в левой брови Манфреда Бернардо, в правой ноздре и в обоих ушах. Я мельком заметила, что Манфред сбрил свою козлиную бородку, но волосы у него по-прежнему короткие, торчащие, платинового цвета.
— Да, дражайшая, я пришел, как только смог, — сообщил он.
И если бы я не чувствовала, что моя голова слишком хрупкая, то уставилась бы на него, разинув рот.
Он подошел к моей кровати с гибкой грацией гимнаста и взял меня за свободную руку, ту, к которой не была присоединена капельница. Манфред поднес мою руку к губам и поцеловал, и я почувствовала, как запонка в его языке царапнула мои пальцы. Потом он обхватил мои ладони обеими руками.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он так, будто в комнате никого больше не было.
Он смотрел мне прямо в глаза, и я поняла, что он хочет сказать.
20 
