очень нудно 
60 
Маргарет закрыла журнал и встала.
– Не обижайся, Ванесса, но мне кажется, что я не должна это слушать. Хотя у Генри такая профессия, что любому поступку можно найти логическое объяснение. – Она провела наманикюренными пальцами по черным завиткам своих волос. – Кофе кто-нибудь хочет? Я уже не могу сидеть, мне надо пройтись.
– Спасибо, нет, – с улыбкой отказалась Ванесса.
Она восхищалась выдержкой Маргарет и сожалела, что они не встретились при других обстоятельствах, когда сын Маргарет не лежал бы на операционном столе, а Ванесса не металась бы, пытаясь разобраться в своих отношениях с Генри.
Генри тоже отказался от кофе. Маргарет поцеловала брата в лоб, по-матерински растрепала ему волосы и нервной походкой покинула приемный покой.
Ванесса посмотрела на Генри, на его взлохмаченные волосы, на красный след от помады. Маргарет сейчас очень тяжело. Хотя, возможно, даже Джеймс Бонд был чьим-то младшим братом.
– Значит, ты занимался Джулией?
Генри пожал плечами.
– Что-то в этом роде.
У Ванессы кольнуло сердце от жалости к Джулии. Бедняга. Теперь понятно, почему она хотела исчезнуть из города. Она не могла довериться даже одному из своих друзей.
– А что именно? – спросила Ванесса.
– Я не могу сказать.
– Да, разумеется. Извини.
Она виновато улыбнулась. Частный детектив. Теперь многое прояснилось. Постоянная настороженность Генри, сдержанность, чрезмерная наблюдательность. Естественная склонность держать мысли и чувства при себе. Неудивительно, что при нем она никогда не могла полностью расслабиться. Когда он смотрел на нее, она чувствовала себя бабочкой, наколотой на булавку.
В его жизни был огромный кусок, который она никогда не сможет понять, оценить или стать частью его. Пронырливый, изворотливый, творящий беззаконие, когда это нужно. Ложь, манипуляции разного рода, возможно, даже насилие. У него, наверное, есть оружие, он наверняка умеет отлично пользоваться им. Генри живет в другом мире, в мире, о котором Ванесса ничего не знает. Какая ему польза от такой женщины, как она?
Понятно, почему он не принял предложенную ею игру с наручниками. То, что для Ванессы было игрой, для него – серьезное дело. Генри крутой парень, которому нередко приходится выполнять опасную работу. А она занималась безопасными предметами искусства. Это все равно что соединить боевика с наивной школьницей.
«Послушай, милый, тебе сегодня удалось освободить какие-нибудь страны от деспотических диктатур? О, великолепно! Пока тебя не было, я сделала две чудесные статуэтки из двух ручных гранат, которые ты хранил в нашем гараже».
Это уже агония.
Все было ужасно, если не считать, как Генри целовал ее сегодня вечером, когда вошел в квартиру. И как он обнял свою сестру, когда они примчались в приемный покой. И какое выражение лица у него было, когда санитары увозили на каталке его племянника в хирургическое отделение, – расстроенное, испуганное и очень человечное.
– А чем занимаешься ты? – Генри наклонился к ней и убрал прядь с ее лба. – Когда не приковываешь мужчин к своей постели.
– О… я помощник директора по маркетингу в музее искусств. Моя работа заключается в том, чтобы сделать наши экспонаты привлекательными для посетителей. Еще я разрабатываю учебно-образовательные программы для школьных групп и тому подобное. – Ванесса едва не рассмеялась, настолько глупым ей показался собственный ответ. – Я… извини меня за наручники. Мне казалось, что это будет очень сексуально.
Генри подвинулся на край стула и снова наклонился к Ванессе. Его глаза, окруженные морщинками от усталости и напряжения, продолжали оставаться пронзительно притягательными.
– Эта идея действительно была сексуальной. Но она не сработала по одной очень простой причине.
Ванесса, приготовившись выслушать упрек в свой адрес, робко спросила:
– И что это за причина?
– Нам обоим хотелось заниматься совсем другим, – сказал Генри низким, соблазнительным голосом. Он нежно коснулся рукой щеки Ванессы, и в ней снова ожила надежда. – Когда мы в следующий раз окажемся в постели, то там будем только ты и я. Никаких игр, никаких посторонних предметов.
– Что за игры? – заинтересовалась Маргарет, вернувшаяся с чашкой кофе в руке.
Генри перестроился на ходу и даже глазом не моргнул.
– Я только что говорил Ванессе, что комод, который я мастерю для Патрика, нуждается в каком-нибудь украшении.
60 
