очень нудно 
36 
Отец ласково сжал ее щеки руками в лайковых перчатках и заговорил, с трудом выдавливая из себя каждое слово. Он переживал не меньше дочери.
— Клэр, дорогая, любимая, бесценная моя…
Эмили уткнулась носом в его жилет, с наслаждением вдыхая запах трубочного табака, который был накрепко связан с образом отца, а он поцеловал ее в затылок и тихо прошептал:
— Я скоро вернусь, обещаю.
А потом ушел и исчез навсегда. Эмили осталась одна на холодном сквозняке.
— И он бы вернулся, если бы ты ему не помешал, — сказала Эмили, обращаясь к невидимому хозяину хижины.
Да как он посмел говорить словами отца? Как язык повернулся? Да еще пытался утешить ее поцелуем, будто имеет дело с малым ребенком! Раздает, видите ли, обещания! Обещать могут лишь те, кто умеет держать слово, а Джастин на такого человека не похож.
Эмили брезгливо вытерла губы, будто хотела уничтожить не только следы, но и саму память о поцелуе.
— Твои обещания, мистер Джастин Коннор, — пустой звук, не больше чем сотрясание воздуха, — убежденно сказала она.
С этими словами девушка набросила на плечи полотенце, подхватила корзинку и направилась к двери. Джастин бессовестно лгал, не зря у него глазки бегали, они-то его и выдали. Да, целоваться он, конечно, умеет, но врать по-настоящему еще не научился. «Видно, хочет, чтобы я сидела взаперти и не могла выведать его тайны, — думала Эмили. — Наверное, что-то прячет за стенами хижины и боится, что я найду». Девушка расправила плечи и широко распахнула дверь, преисполненная решимости сказать Джастину прямо в лицо, что она думает о нем и его мифических людоедах.
Дорогу ей преградил полуголый дикарь, угрожающе размахивавший здоровенной палицей. Эмили замерла, лихорадочно прикидывая, в какую сторону бежать. Дикарь подскочил и стал скалиться ей в лицо, от него несло тухлой рыбой, и девушку чуть не стошнило. Туземец неожиданно застыл на месте, будто завороженный блеском солнца на кудрях Эмили, заворчал, как пес, намотал на палец ее каштановую прядь и принялся внимательно рассматривать, оскалив желтые клыки.
Затем он отпустил прядь, и она, как пружина, отскочила и ударила Эмили по носу. Дикарь, казалось, остался доволен, он неожиданно взвыл и стал пританцовывать под собственный аккомпанемент, вихляя бедрами, закатывая глаза и высовывая длинный язык. Трудно было понять, то ли он собирается принести девушку в жертву, то ли хочет на ней жениться. За танцующим дикарем вытянулась шеренга его сородичей, и наибольшее впечатление на Эмили произвели их заостренные зубы, воскрешавшие байки о людоедах, вурдалаках и прочей нечисти. Девушка отпрянула, захлопнула дверь, чтобы не видеть больше жутких татуированных лиц, и огляделась в поисках предмета, которым можно было подпереть дверь.
Значит, Джастин не обманул. Здесь действительно полным-полно людоедов. Да какие страшные! Эмили в ужасе закрыла глаза. Оставалось надеяться, что незваные гости сочтут ее недостаточно упитанной и отправятся на поиски более аппетитной жертвы. И куда подевался Пенфелд? Когда он нужен, его не оказывается рядом. Эмили чуть приоткрыла дверь, осторожно выглянула, встретилась с выпуклым темным глазом дикаря, взвизгнула и снова захлопнула дверь.
Мисс Винтерс не раз предупреждала, что непослушание грозит крупными неприятностями, но быть съеденной дикарями — это уже чересчур. Эмили живо представила себе, как Джастин поднимает бокал на ее поминках и говорит Пенфелду: «Я ее предупреждал, но упрямая девчонка не пожелала слушать». Он горестно покачает головой и выдавит из себя слезинку, но в душе будет рад избавиться от непрошеной гостьи. А Пенфелд громко высморкается в накрахмаленный носовой платок и предложит хозяину чашку чаю.
Эмили не на шутку рассердилась, гнев придал ей силы, позволил успокоиться, и на смену нервной икоте пришло второе дыхание. «Будь проклят Джастин! Будь они все трижды прокляты!» — стучало в голове. Эмили и раньше не раз бросала вызов судьбе и сейчас не намеревалась покориться. Она обвела» взглядом комнату, и глаза ее радостно вспыхнули при виде ружья, висевшего над дверью. Девушка подкатила бочонок из-под рома, взобралась на него, пошатнулась, но устояла и сняла ружье с крючка. Впервые в жизни она держала оружие, и прохладный ствол придавал силы и уверенности в победе. Теперь, казалось, ничего не страшно.
Но вначале нужно решить, откуда выйти — из окна или через дверь. В любом случае на ее стороне элемент неожиданности, но, если туземцы окружили дом, сражение можно считать проигранным. Эмили на цыпочках прокралась к окну и осторожно высунула голову. Ей приветственно помахали ветви деревьев, колыхавшиеся на легком ветру. Вокруг никого не было видно.
36 
