22 
Гвенна покраснела до корней волос.
— Что ты можешь об этом знать?
— Ты моя первая девственница, но у меня за плечами большой сексуальный опыт. — Анджело отобрал у нее бокал. He позволяй алкоголю ослабить впечатление от этого приятного события.
Когда их тела случайно соприкоснулись, Гвенна задрожала.
— Ты настоящий эгоист.
— Нет, просто уверенный в себе человек. — Глядя на нее потемневшими от желания глазами, он положил руку на ее стройное бедро.
— Доверься мне. Я умелый и щедрый любовник.
Его ладонь скользнула вверх по ее бедру, и Гвенна смущенно посмотрела на него. Доверься мне. Эта просьба показалась ей нелепой, но она неожиданно осознала, что готова, хотя и не понимала почему.
Анджело поцеловал ее, и она перестала думать о таких сложных вещах. Ею овладела беспечность, голова стала легкой, как воздушный шар. Затем он расстегнул ей бюстгальтер, и чашечки упали, обнажив высокую белую грудь с розовыми бутонами сосков.
— Ты восхитительна, — простонал он. Опустив ее на подушки, он наклонился и начал поочередно ласкать губами ее нежные соски.
Ее смущение из-за наготы сменилось удовольствием. Когда оно достигло своей вершины, она закрыла глаза. Ее сердце учащенно билось, внизу живота разлился жидкий огонь.
— Вижу, тебе нравится то, что я делаю.
Чары рассеялись, и Гвенна, открыв глаза, обнаружила, что Анджело смотрит на нее с бессовестным удовлетворением.
— Это ничего не значит, — солгала она.
Анджело красноречиво посмотрел на ее затвердевшие соски, и Гвенна в ответ на это заерзала на кровати.
— Это означает, что мы замечательно подходим друг другу, дорогая.
Гвенна боялась, что наслаждение, которое она испытывала, лишит ее остатков самообладания. Но все же она не могла сопротивляться удовольствию и едва заметила, как Анджело снял с нее трусики. Его умелые пальцы зарылись в шелковистые светлые волосы между ее бедер, затем принялись ласкать кораллово-розовую плоть. В ответ Гвенна бессильно застонала и выгнулась дугой ему навстречу.
— Скажи, что ты меня хочешь, — хрипло произнес Анджело, прекратив свои мучительные ласки, когда желание поработило ее целиком.
Она посмотрела на него затуманенными от наслаждения глазами.
— Я должен это услышать, bellezza mia, — добавил он, обжигая ее горящим взглядом.
Ее внутренние мускулы были напряжены, словно натянутые струны, и Гвенна, жаждавшая продолжения, слегка приподнялась и задела его бедро.
— Я не могу...
Анджело пристально посмотрел на нее.
— Перестань изображать из себя жертву. Скажи мне правду.
В его взгляде не было ни капли нежности, и от предчувствия физической боли у нее на глаза навернулись слезы.
— Хорошо! — воскликнула она, презирая себя за то, что сдается. — Я хочу тебя!
Но ощущение собственной жалкости прошло сразу же, как только он снова прикоснулся к ней. Содрогнувшись, она застонала и прильнула к нему. Сейчас ей хотелось лишь одного, чтобы он продолжил демонстрировать ей свое мастерство.
Когда возбуждение начало превращаться в неописуемую пытку, Анджело лег поверх нее, и Гвенна почувствовала, как его твердая плоть прижимается к трепещущей складке между ее бедер. Взволнованная переполнявшими ее эмоциями, Гвенна напряглась.
— Расслабься, — сказал ей Анджело.
Девушка лежала не шелохнувшись, ее глаза были закрыты. Когда он нежно поцеловал ее, она подняла ресницы и наградила его ослепительной улыбкой. Немного приподнявшись, он взял подушку и просунул под ее бедра.
— Все будет хорошо, — пообещал Анджело.
Но, начав погружаться в нее, он натолкнулся на сопротивление. Из ее горла вырвался испуганный стон. Он немедленно остановился, извинился и выругался на итальянском.
Гвенна укоризненно посмотрела на него. Почему-то его растерянный вид придал ей уверенности в себе.
Он встретился с ней взглядом.
— Ты очень напряжена. Может, попробуем в другой позе...
— Нет... сделай это прямо сейчас! — неистово произнесла она.
Анджело был искусным любовником, но, когда он медленно приник в глубь ее женского естества и устранил последний барьер, на ее глаза навернулись слезы. Тогда он остановился, позволив ей привыкнуть к новому ощущению.
— Прости, что сделал тебе больно.
В ответ на это Гвенна выгнулась под ним, и это сказало ему больше, чем любые слова. Улыбнувшись ей, он снова задвигался, и она подхватила его ритм. Когда напряжение достигло своего апогея, она издала восторженный стон и почувствовала такое облегчение, словно душа отделилась от тела.
22 
