очень нудно 
26 
Мэг с трудом сдержала слова отказа, которые рвались из ее уст.
Сзади росло волнение. Оно родилось за спиной Дункана и волнами покатилось по толпе. Раздался шепот, и мечи показались из ножен.
Мэг повернула голову и посмотрела на мрачного норманнского рыцаря, который, казалось, прожигал ее взглядом, вырывая ее согласие.
Но он не мог заставить ее. И никто не мог.
Доминик знал это ничуть не хуже Мэг. Перед алтарем женщине, единственный раз в жизни, предоставляется право сказать слово, могущее разрушить планы мужчины.
«Свадьба или война?»
Вдруг Мэг заговорила.
– Да, – произнесла она хрипло, – я признаю этого человека своим мужем перед Богом и людьми.
Дункан не смог подавить горестный возглас.
Со скамьи, где лежал ее отец, не раздалось никаких звуков. Просто до того, как он успел произнести хоть слово, рядом с ним оказался один из людей Саймона. Только один человек видел нож в его руке. И этим человеком был сам сэр Джон. Он благоразумно промолчал, и церемония покатилась дальше.
По той же причине со стороны Дункана не последовало никакого продолжения. Он вовремя почувствовал холодную сталь, которая скользнула по спине и оказалась между ног, прижимаясь к самой ранимой и беззащитной части мужского тела. Холодный пот выступил на лбу шотландца. Умереть в честном бою – это одно. Но быть оскопленным, как каплун, – это совсем другое.
– Не двигайся, – мягко сказал Саймон Дункану.
И Дункан не двигался.
– Если ты только не хочешь разочаровать свою любовницу сегодня ночью и во все последующие ночи, – продолжал Саймон, – помалкивай. Кивни, если понял меня.
Дункан кивнул.
– Передай туфельку леди Маргарет моему брату, как положено по обычаю, – приказал Саймон. – Медленно.
Дункан передал Доминику изящную туфельку, отделанную серебряной тесьмой, с такой осторожностью, словно она могла растаять в руках. После этого он опять застыл без движения и не пошевелился даже для того, чтобы посмотреть, что за странные звуки раздаются там, где стоят его люди. Он догадывался, что у его рыцарей возникли те же проблемы, что и у него самого, и – Саймон чуть пошевелил ножом – понял и оправдал их бездействие.
Тридцать вооруженных мужчин выступили из толпы, отделившись от певчих, которые должны были исполнять свадебную мессу. И хотя ни один из воинов не поднял арбалет, было ясно, что оружие норманнов заряжено и готово к бою.
Мэг смотрела на людей Доминика, которые овладели положением. Им могли ответить только взглядами, полными страха и злобы, но не действием. Она поняла, что Доминик предугадал возможность засады в церкви.
Предугадал и предотвратил.
Ледяная дрожь пробежала по ее телу в ожидании невероятного кровопролития, которое неминуемо должно последовать за разоблачением предательства. Страх за своих людей заставил ее ловить малейшее движение мужа.
Его холодный взгляд пробежал по церкви, как зимний ветер. Никто не двигался. Саксонцы и шотландцы стояли, не шелохнувшись, боясь, что любое их движение окажется последним. И, вероятно, так бы оно и было, поскольку норманнская сталь угрожала самому важному из того, чем дорожит каждый мужчина.
– Неплохо сработано, Саймон, – сказал Доминик.
– Рад стараться.
– Не сомневаюсь.
Доминик отвернулся от толпы и посмотрел на Мэг.
– Поскольку мой подарок на нашу помолвку не понравился тебе, – произнес Доминик холодно, – сегодня я предлагаю совсем другой дар. Я не казню ни одного из тех людей, кто участвовал в предательстве. Ты принимаешь это?
Мэг кивнула, не в силах проронить ни слова.
– Умный поймет, что его новый хозяин милостив, а не слаб, – продолжал Доминик. – Дурак попытается испытать мое терпение еще раз. И умрет.
Хотя Доминик и не повысил голос, его слова долетели до самых отдаленных уголков церкви. Люди Дункана осознали, что не будут убиты немедленно.
Мэг хотела поблагодарить Доминика за неожиданную милость, но, когда кошмар кровопролития отступил, у нее закружилась голова. Церковь медленно поплыла перед глазами, пламя свечей померкло, как будто кто-то набросил на лицо плотную вуаль. Пол закачался под ногами.
Испуганно вскрикнув, Мэг схватилась за Доминика, чтобы удержаться на ногах.
Доминик успел подхватить ее на руки прежде, чем она упала. Серебряная ткань платья слилась с черным плащом, и всем показалось, что это одно роскошное одеяние, настолько серебряный и черный цвета сочетались друг с другом.
26 
