очень нудно 
47 
— От чего она умерла?
Саймон пожал плечами, все так же, не открывая глаз:
— Хронический кашель. Ужасная погода в ту роковую ночь. Не было даже денег, чтобы вызвать доктора. Словом, все элементы, которые классическую комедию превратили в трагедию.
— Тебе было, наверное, ужасно плохо без нее? Он кивнул.
— Несмотря ни на что, она была хорошей матерью. В ее постели побывало много мужчин, однако я всегда ощущал, что главной любовью ее жизни был именно я. — На губах Саймона появилась по-детски непосредственная улыбка. — Мне кажется, я унаследовал от нее увлечение любовью.
Некоторое время Катриона обдумывала сказанное Уэскоттом.
— Как думаешь, в объятиях мужчин она искала любовные утехи… или же настоящую любовь?
Саймон открыл глаза, и Катриона увидела, что в его сонном взгляде нет ни малейшего намека на насмешку.
— А разве это не одно и то же?
— Если очень повезет, то да, — прошептала Катриона, слишком поздно сообразив, что их губы совсем близко.
Большая и теплая ладонь Саймона скользнула по ее волосам и нежно коснулась шеи. Катриона в ожидании закрыла глаза. Уэскотт прижал ее голову к себе, так что их губы соприкоснулись. Язык Саймона принялся ласково играть с губами Катрионы, не торопясь сразу раскрыть их и преодолеть все запреты. Этот поцелуй имел вкус виски и порочности, а также всех других загадочных удовольствий, которые могут дать друг другу мужчина и женщина, оказавшиеся наедине под покровом ночи.
Успокоив свои сомнения тем, что на следующий день Уэскотт даже не вспомнит ничего, Катриона ответила на его поцелуй, не сдерживая себя и полностью удовлетворяя давнее желание. В эту минуту ей было все равно, ищет ли Саймон любовных утех, настоящей любви или это всего лишь мимолетное возбуждение мужчины, который держит женщину в своих объятиях.
Совершенно не думая, как выглядит со стороны, она прижалась всем телом, решительно наваливаясь уже не только на бедра Уэскотта, но и на упругий выступ мужской плоти, обтянутый гладкой тканью брюк. Саймон громко застонал и стал выгибаться всем телом, постепенно заставляя Катриону двигаться в таком же ритме, что и непрекращающееся, сладостное скольжение его языка у нее во рту. Эти волнующие движения вызвали в ней трепет восторга, наполняющего сладостью каждую клеточку ее тела. Накрахмаленная льняная ночная рубашка Катрионы и мягкие замшевые брюки Саймона только усиливали восхитительные удовольствия этих движений страсти мужского и женского тела.
Кровать превратилась в большой корабль, ночь — в море, а Саймон стал волшебником. Повинуясь его колдовским чарам, Катриона отдалась вихрю страсти, уносящему ее в бездну неизведанных и манящих ощущений.
Волны удовольствия становились все сильнее и сильнее, долгожданный восторг наполнил все ее существо. Но тут Катриона услышала душераздирающий стон и готова была поклясться, что это был ее стон. За ним последовали ритмичные глухие удары, от которых затряслась вся стенка возле кровати, а дальше вновь донесся пронзительный крик. Эти непонятные звуки так напугали ее, что по коже пробежали мурашки.
Все еще обхватывая Саймона ногами, Катриона приподнялась на колени. От испуга весь пыл ее желаний погас, словно Катриону с ног до головы окатили ледяной водой.
— Господи, что это такое? Может быть, кого-то убивают? Наверное, надо позвать хозяина гостиницы?
— Если считать преступлением доведение до экстаза.
Обхватив бедра переполошившейся Катрионы и не давая ей подняться с кровати, Саймон уселся на постели и прижал ухо к стене.
— Если не ошибаюсь, там развлекаются наши пылкие знакомые по кузнице?
— Откуда ты знаешь? Уэскотт кивнул на стенку:
— А ты послушай.
Катрионе даже не пришлось прикладывать ухо к стене, из-за которой доносились страстные восклицания «о, Бесс!» и «ах, Джем!».
— Черт возьми, — помрачнел Саймон, — мы же и глаз не сомкнем, если всю ночь напролет они будут так шуметь.
Но на деле оказалось, что его прогноз «всю ночь напролет» не оправдался. Уже через несколько секунд Джем заревел, словно разъяренный бык. Спустя мгновение Бесс взяла такую высокую ноту, что ей могла бы позавидовать оперная певица. И за стенкой воцарилась блаженная тишина. Судя по всему, новобрачные одновременно вознеслись на седьмое небо.
Но не успели Саймон и Катриона облегченно вздохнуть, как глухие удары и стоны возобновились с новой силой.
47 
