очень нудно 
66 
— Эддингем? При чем тут Эддингем? Катриона вздохнула:
— К сожалению, маркиз купил эти земли у правительства. И он намерен привлечь английских солдат, чтобы выследить последних Кинкейдов. Тогда он сможет здесь спокойно разводить шевиотовых овец.
От таких признаний Саймону стало жарко.
— Когда же ты собиралась рассказать мне все это? Надеюсь, не после того, как красные мундиры проткнут меня штыком?
— Я боялась, что ты нарушишь наше соглашение. Я знаю, что ты не любишь… — Катриона склонила голову, очевидно, сознавая свою вину, — всякие осложнения.
— Да, признаюсь, моя жизнь очень осложнилась с того несчастного дня, когда ты явилась ко мне в тюремную камеру. — Уэскотт задумчиво сделал несколько шагов в сторону, затем вернулся, ероша волосы рукой. — А когда именно собирается Эддингем осуществлять свой план?
Катриона проглотила подступивший к горлу комок.
— Как только растает снег.
Саймон посмотрел под ноги. Они стояли в лужице грязи. Яркое весеннее солнце и западный ветер уничтожили все следы выпавшего ночью снега.
Схватив Катриону за руку, Уэскотт потащил ее к повозке.
— Что ты надумал? — кричала Катриона, спотыкаясь на ходу.
— Отвезти тебя обратно к дяде в Лондон. Этот Киран прав. Ты и есть бедная полоумная девчонка, и тебя следует запереть под замок.
Катриона изо всех сил упиралась ногами, скользя по грязи, но у нее не хватало сил против решительно настроенного Уэскотта.
— Нельзя нам уезжать отсюда! Ты только посмотри на этих несчастных людей!
Она махнула рукой в сторону пестрой толпы горцев, которые поднимали с земли свое оружие, переговаривались и злобно поглядывали на них с Саймоном.
— Это все, что осталось от рода Кинкейдов. Даже Коннор сбежал от них. Значит, я нужна им больше, чем когда-либо!
— Если тебя поставить с подветренной стороны от них, ты быстро поймешь, что им нужно по-настоящему. Их всех нужно сначала хорошенько отмыть. Лучше всего — в тюремной бане.
Запустив острые ноготки в ладонь Саймона, Катриона сумела вырваться от него. Схватив свой истрепанный плед, лежавший на груде одеял, она накинула его на плечи и решительно двинулась к собиравшейся уходить группе разбойников.
— Мой брат говорил правду, — выкрикнула она, вновь привлекая к себе внимание горцев. — Вы все прокляты. Я знаю, вы все слышали эти слова, которые сказал мой прадед. Он истекал кровью на поле битвы в Куллодене, когда собственный сын предал его за тридцать сребреников и графский титул. Род Кинкейдов обречен, странствовать по свету, пока не объединится вновь под знаменем настоящего предводителя. — Катриона распрямилась во весь рост и стояла, сверкая серыми глазами. — Нравится вам это или нет, но после ухода моего брата я ваш предводитель, я старшая в роду Кинкейдов. Киран покачал головой и громко рассмеялся:
— О, девчонка, вижу, ты точно тронулась умом. Покачивая головой, он шлепнул по спине заходящегося в хохоте товарища и двинулся в сторону леса.
Люди из отряда Кинкейдов уже почти скрылись среди деревьев, и Катриону охватило чувство настоящей паники. Десять долгих лет она ждала этого момента. Десять лет терпела язвительные насмешки и щипки Элис, десять лет была нежеланной гостьей в семье дяди, десять томительных лет тосковала по дому, который почти позабыла.
— Стойте! — закричала она. — Не уходите! У меня есть подарки для вас. Не забывайте об этом!
Горцы остановились, потом дружно повернулись. В глазах у всех появились огоньки любопытства и жадности. Катриона смело приблизилась к Кирану, сняла кинжал с его пояса и решительно зашагала к повозке.
Прищурившись, Саймон наблюдал, как Катриона перерезает веревки, связывающие укрытый клеенкой груз. Она возилась с веревками несколько минут, но, в конце концов, справилась и театральным жестом откинула ткань.
Горцы подошли ближе. Любопытство взяло верх над осторожностью, тем более что Катриона жестом подозвала их к повозке, торопясь показать привезенные ценности.
— Я знаю, англичане запретили очень многие вещи, чтобы лишить народ Шотландии его гордости и традиций. Нас ведь вполне могли вздернуть на виселице только за то, что мы тайком привезли все это сюда. Но я считаю, что это стоило риска.
— Какое неслыханное благородство, — сухо бросил Саймон, складывая руки на груди. — Так приятно узнать, что это стоило риска и для моей шеи.
66 
