94 
Нагнувшись к ее уху, он лихорадочно прошептал:
— Ты спятила? Если Манро тебя узнает, повесит тотчас же, рядом со мной!
— Именно этого я и хочу, — прошептала она, едва касаясь мягкими губами его шеи. — Впрочем, сегодня тебя не повесят…
Она громко всхлипнула, играя на публику, и еще теснее прижалась к его груди.
Коннор чуть не расхохотался. Надо же! Стоя на краю могилы, он чувствовал несомненные признаки возбуждения от ее прикосновений. И тут она незаметно вложила ему в руку ключ от наручников, который успела украсть у смущенного солдата.
— И что мне с ним делать? — спросил Коннор, чувствуя в сердце проснувшуюся надежду.
— Ничего, ждать, — прошептала она. — Как насчет прощального братского поцелуя?
Коннор знал, что надо поцеловать «сестру» в щеку, но он так долго томился без Памелы, так долго мечтал о ней, что не мог упустить последнюю возможность слиться с ней в жарком любовном поцелуе.
Это был огромный риск, и все же он поцеловал ее в губы, и она ответила ему со всей страстью.
В толпе зевак раздались удивленные возгласы и свист. Один из солдат толкнул в бок своего соседа и усмехнулся:
— Должно быть, эти брат с сестрой были друг другу ближе, чем положено.
— Ну, хватит! — раздраженно закричал полковник Манро. — Вот почему англичане считают всех шотландцев дикарями и извращенцами.
Прежде чем в дело вмешались солдаты, Памела отстранилась от Коннора. Поправила капюшон и, медленно спустившись на землю, растворилась в толпе.
Если бы не металлический холод ключа, крепко зажатого в руке Коннора, он бы решил, что это была игра воображения.
— Давайте кончать с этим! — нетерпеливо закричал полковник. — Мой чай уже совсем остыл!
Солдаты вернулись на свои места по краям помоста, и палач положил руку на рычаг. Только теперь Коннор заметил у него знакомую татуировку в виде змеи. Надежда на спасение вспыхнула в его сердце с новой силой, и он едва сдержал победную улыбку.
Но тут в толпе раздались крики:
— Повесить негодяя!
— Повесить! Повесить!
Люди кричали так громко, что даже солдатам стало не по себе от этого звериного вопля.
Тут Коннор увидел, как один из зевак достал из корзинки спелый красный помидор и запустил его прямо в солдата, стоявшего рядом с приговоренным к казни. И в ту же минуту в солдат полетел град самых разных продуктов, от которых они безуспешно пытались увернуться.
Воспользовавшись удобным моментом, Коннор снял наручники, и в ту же секунду Броуди скинул маску палача и сунул ему в руку пистолет, сверкнув в улыбке своим золотым зубом.
Коннор в изумлении смотрел, как зеваки один за другим побросали зонтики, скинули шляпки и почти все оказались мужчинами. Потом из корзинок с провизией появились пистолеты, которые тут же были нацелены в английских солдат.
Коннор повернулся к балкону, чтобы расквитаться с полковником, но его там уже не было. Манро всегда был трусом, если рядом не было батальона солдат. Вот и на сей раз, он успел вскочить на лошадь и ускакать от греха подальше.
Броуди и Коннор спрыгнули с помоста, и солдаты не осмелились с ними связываться, понимая, что противник превосходит их числом и вооружением. Потом солдат отвели в домик привратника у ворот тюрьмы и заперли на ключ.
К Коннору со всех ног бросилась женщина, на ходу срывая с себя черный плащ. Ее лицо сияло счастьем.
Коннор подхватил ее на руки, крепко прижал к себе и закружил в радостном танце.
— Глупышка! — бормотал он. — Я всегда говорил, что в тебе больше отваги, чем здравого смысла, и ты это доказала.
Он поставил ее на ноги, и она прильнула к его груди.
— У нас не было выбора. Сюда уже едет герцог с помилованием от самого короля, но мы понимали, что он может опоздать. Надо было что-то делать!
— И ты решила сама организовать мое спасение, — улыбнулся Коннор.
— Ну, не совсем так…
Она отошла в сторону, и он увидел остальных участников этого действа. Сначала он узнал Криспина. По его щеке тек томатный сок.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он кузена.
— Я решил хоть как-то возместить ущерб, причиненный вам обоим моей матерью.
— Не надо больше беспокоиться о ней, — вмешалась в разговор Памела. — Как только герцогу стало известно о ее деяниях, он отправил ее в сумасшедший дом. Там у нее будет отдельная палата и личная сиделка. Герцог считает, что там ей будет лучше, чем в тюрьме.
94 
