151 
– Сейчас ей необходимо кого-то винить, и она хочет винить тебя. Но Треверс знала практически все, что происходило в доме, а это для нас главное. Кто-то еще был в тот день в поместье. Кто-то еще входил в гостевой дом. Треверс лучше всех других поможет нам выяснить – кто.
– Я хочу только… я хочу, чтобы она поняла: я не думала всего того, что наговорила в тот вечер… я никогда не хотела, чтобы это было последним воспоминанием Евы обо мне. Или моим о ней. Пол, я буду сожалеть об этом до конца своих дней.
– Что было бы ошибкой. – Он легко сжал ее руку. – Ева вызвала тебя сюда, чтобы вы узнали друг друга. Не по одному эпизоду, не по нескольким необдуманным словам… Джулия, я встретился с ее врачом.
– Пол! Ты не должен был делать это один.
– Я не мог иначе. Ей поставили диагноз в начале ноября прошлого года. Она тогда сказала нам, что хочет провести недельку на курорте, развеяться, а сама легла в больницу на обследование. У нее были головные боли, слабело зрение, часто менялось настроение. Опухоль… ну, короче говоря, было слишком поздно. Врачи могли облегчить боли, поддержать силы, но не могли спасти ее… Они сказали, что ей в лучшем случае остался год. Оттуда она полетела прямо в Гамбург к какому-то специалисту. Новое обследование, те же результаты. Должно быть, тогда она и задумала биографию. Она сказала нам с Мэгги в начале декабря о книге, о тебе. Она хотела завершить свою жизнь и не хотела, чтобы те, кто ее любит, знали, как мало ей осталось.
Джулия отвела взгляд от его полных горя глаз.
– Они не смели украсть у нее то, что осталось.
– Да. – Пол поднял бокал. Еще раз мысленно попрощался с Евой. – И она разозлилась бы до смерти, если бы тот, кто убил ее, остался безнаказанным. – Он коснулся бокалом бокала Джулии. – Пей. Это полезно для души. И если ты расслабишься, мне будет легче соблазнить тебя.
Джулия замигала, подавляя слезы.
– Ореховое масло, джем и секс. И все в один день. Не знаю, смогу ли я все это пережить.
– Давай проверим, – предложил он.
Пол надеялся, что она поспит час или два, и оставил ее в затемненной шторами спальне, с включенным вентилятором под потолком, разгоняющим жару.
Как многие писатели. Пол мог работать где угодно: в автомобиле, в приемной дантиста, на вечеринке, но с годами обнаружил, что лучше всего ему работается в собственном кабинете.
Он сам спроектировал дом и большую часть времени проводил в просторном кабинете на втором этаже. Одна стена была полностью стеклянной, открывая вид на небо и море. Те, кто не понимал суть процесса, не верили, что он может работать, просто сидя в кресле и таращась в окно.
Компенсируя болезненный процесс рождения истории в голове и сердце, он окружил себя максимальным комфортом. Боковые стены были уставлены книгами, некоторые для исследований, другие для удовольствия. Как-то Ева нарушила его уединение и развесила на тонких ветвях двух фикусов крохотные красные и зеленые шарики, чтобы напомнить: Рождество не считается с установленными сроками сдачи книги.
Идя в ногу с веком, Пол работал на маленьком умном компьютере. И до сих пор царапал заметки на клочках бумаги, которые часто терял. Он купил самый лучший проигрыватель компакт-дисков, надеясь, что под музыку Моцарта или Гершвина мозги будут работать лучше. Ему хватило недели, чтобы понять: он ненавидит все, что отвлекает. Маленький холодильник был забит безалкогольными напитками и пивом. Когда на Пола находило вдохновение, могло пройти и восемнадцать часов, прежде чем он, с воспаленными глазами, пошатываясь, вываливался из кабинета в реальный мир.
И теперь именно здесь он думал о Джулии и о том, как доказать ее невиновность.
Если бы он разрабатывал сюжет, Джулия идеально подошла бы на роль убийцы. Сдержанная, собранная, скрытная. Сопротивляющаяся переменам. Ева взорвала ее размеренную жизнь. Ярость прорвала тонкий слой самообладания, и в приступе гнева и отчаяния Джулия нанесла удар.
Именно так будет построено обвинение, думал Пол.
Плюс несколько миллионов наследства, как дополнительный стимул. Конечно, им трудно доказать, что Джулия знала о завещании, однако не так трудно убедить присяжных, если дойдет до суда, что Джулия пользовалась полным доверием Евы.
Стареющая и больная королева экрана пытается вернуть прошлое, завоевать любовь ребенка, от которого когда-то отказалась. Они представят Еву как беспомощную жертву.
Ева презрительно фыркнула бы и назвала все это вздором.
151 
