очень нудно 
31 
— Но ты ведь понимаешь, что когда-то они были, и кое-кто сумел их отыскать.
Вспомни о чудесных домах в Мельбурне…
— Да… А хорошо бы оказаться в Англии, правда?
— Да, несомненно! — горячо подтвердила я.
* * *
После этой картины — счастливая Морвенна в уютном окружении — наша хижина выглядела особенно непривлекательной. Можно было сколько угодно наводить здесь чистоту и ничего не добиться: всепроникающая пыль была непобедима.
Я подумала, что у мужчин есть утешение, по крайней мере в надежде ведь каждая корзина, поднятая на поверхность земли и отправленная на промывку, могла содержать искомые сокровища. Мысль об этом должна была укреплять их. Для женщин же не оставалось ничего, кроме повседневных забот — приготовление малосъедобной еды, экономия драгоценной воды…
Были моменты, когда мне хотелось броситься к Бену и сказать ему: «Ты обещал забрать меня отсюда? Отвези меня домой, и я поеду с тобой!» Нет, это выглядело бы слишком похоже на сделку, но дело было не только в возможности вернуться домой — мне хотелось быть с Беном! Я понимала, что он честолюбив, осуждала его жадность к золоту, но мои чувства к нему от этого не менялись.
* * *
Потом в городок вернулись Одноглазый и Кэссиди. Они приехали в полдень. Все мужчины работали на своих участках, а женщины были в хижинах. Повсюду царила обычная полуденная тишина.
И вот они появились. Поднялся шум, мужчины бросили работу, а женщины повыскакивали из хижин, окружив приехавших и желая выслушать новости.
Одноглазый и Кэссиди вернулись с победой: они разыскали свое золото и привезли его с собой. Они нашли и Дэвида Скэллингтона… Возле него стояла лошадь, превратившаяся чуть ли не в скелет.
— Там он и лежал, где мы нашли его, — говорил Кэссиди, — милях в пятидесяти отсюда, не больше! Его лошадь была еще жива… не хотела уходить от него.
Одноглазый погладил животное.
— Мы ее откормим, приведем в порядок. Ведь это благодаря ей мы нашли Скэллингтона!
У всех была куча вопросов, а они были явно не прочь рассказать свою историю, но нужно было накормить лошадь. Одноглазый и Кэссиди не желали даже присесть, пока не будет улажен вопрос с лошадью. Именно благодаря ей они вернули свое состояние, а они были людьми, привыкшими платить свои долги. Лошадь Скэллингтона теперь ожидала королевская жизнь!
Все собрались в салуне. Одноглазый и Кэссиди сидели, уплетая мясные пироги и запивая элем. Потом они, наконец, начали рассказывать, как они отправились на поиски Скэллингтона.
— Все равно, что искать иголку в стоге сена, — говорил Кэссиди. — Мы прямо с ума сходили, верно, Одноглазый? У нас-то поначалу было одно на уме что мы сделаем с этим поганым воришкой, когда найдем его? Мы собирались его повесить, он бы у нас долго подыхал!
Сколько мы его искали… а он дальше пятидесяти миль и уйти не смог! Всегда он был дураком, этот Скэллингтон!
Не знаю, куда он собирался добраться?.. В Уоллу, может, и куда оттуда? Он-то думал, что мы в первую очередь будем искать его в Мельбурне. В общем-то он был прав, мы и искали, расспрашивали, но никто его не видел. Так что мы поняли, что он туда и не приезжал, чтобы пристроить самородки, и мы поехали назад. Мы уже почти потеряли надежду, верно, Одноглазый?
Одноглазый подтвердил.
— А потом, — продолжал Кэссиди, — когда мы уже почти вернулись и думали, что нам опять придется копать, мы заметили эту лошадь. Она стояла рядом с телом Скэллингтона! Вы знаете, что с ним случилось? Он просто помер с голоду! Он пробовал есть траву: у него была вся рожа измазана. Птицы быстренько бы с ним справились, я думаю… когда углядели бы его. В общем, он там лежал, так что живым мы его не застали…
Одноглазый покивал, подтверждая.
— И он все еще лежит там? — спросил Артур Боулз.
— Да, — сказал Одноглазый. Кэссиди добавил:
— Как мы его там увидели, так мы вроде даже и обрадовались, что нам теперь и мстить не нужно, что без нас все обошлось. Даже интересно, как у человека настроение меняется. А золото наше было при нем: кое-что в поясе… кое-что в карманах… Все при нем, до единого кусочка, верно, Одноглазый?
— Да, — подтвердил Одноглазый, — все, до единого кусочка.
— Тут-то и задумаешься! — продолжал Кэссиди. — Он помер, и помер с голода. Раз он помер, то и у тебя уже другие мысли начинаются… Мы вон с Одноглазым надумали гроб для него сделать, да поехать туда и привезти его обратно.
31 
