Последние отзывы

  101  

—   Ты когда-нибудь бывала с мужчиной в доминирую­щей роли?

—   Дорогой, именно так я и пришла в этот бизнес. — Студенткой я работала какое-то время исполнительницей всяких садо-мазохистских штучек, но мне это не особен­но нравилось, и я решила больше этим не заниматься. В основном потому, что это не в моем характере, а при­творяться я не люблю, да и не умею. С детства я всегда была послушной и покладистой девушкой, люди, кото­рым нравится подчиняться, вызывали во мне чисто чело­веческое сочувствие, в результате кончилось тем, что и на этой работе мне приходилось несколько раз выступать в доминирующей роли.

—   Правда? — клиент качнул головой и сжал губы.

—   Правда.

Он был очень высокий, около двух метров. Широкопле­чий и сильный. Где-то за сорок. Лысый. Холост, что, впро­чем, никак его не характеризует.

—  Мне кажется, это... очень интересно.

Что и говорить, есть на свете такие мужики, которые могут прибить тебя одним мизинцем, а в постели желают вести себя, как зайчики.

—   А ты когда-нибудь позволял другому делать с собой, все, что он хочет? — спросила я. Он сидел на стуле, а я устроилась у него в ногах, попивая шираз и поглаживая его ноги.

—   Мне всегда хотелось... но...

—   Дорогой, — сказала я и приподнялась, чтобы погла­дить его подбородок, — не стесняйся. Ведь именно для этого я сюда и пришла.

С клиентом, который впервые оказался в роли покор­ного и на все готового ягненка, как правило, работать легко: он смотрит тебе в рот и слушается с полуслова. Понадобится не один месяц, чтобы он освоился и начал хитрить, чтобы взять ситуацию в свои руки. Я спросила, хочет ли он, чтобы я его связала. Он ответил, что хочет, только чем? К такому обороту я не подготовилась заранее. Я спросила, найдется ли у него несколько галстуков. Он отвел меня наверх в спальню и показал галстуки.

Я велела ему раздеться. Когда он был уже совсем голый, я села на кровать, скрестив ноги, и приказала ему лечь. На мгновение он замялся.

—  Ложись лицом вверх, ноги и руки вдоль туловища, — резко сказала я.

Он повиновался. Я задрала юбку и залезла на него, не снимая туфель. Сев ему на грудь, я привязала его руки к кровати. В противоположном конце кровати не было ни­чего подходящего, поэтому я привязала ноги галстуками к колесикам, на которых она стояла, надеясь, что они выдержат. Я чувствовала, как он напрягает шею, стараясь приблизить свой рот к моей заднице.

—  Лежи спокойно, — рявкнула я, — если я захочу, чтобы ты меня коснулся, я тебе скажу.

Это был обычный сеанс мягкого садомазохизма, ничего особенного. Как следует подразнила, совсем чуть-чуть по­мучила. Но и вышла я от него в начищенных до блеска туфлях.

dimanche, le 18 avril

Н. изменил своим излюбленным темам для разговора — о спорте и о сиськах, теперь он говорит только о своей любимой кошечке.

О кошке, вот именно.

В отличие от моей почившей подружки из семейства кошачьих, которая, бывало, повинуясь своим кошачь­им рефлексам, как настоящая дикарка, лазила по дере­вьям и добиралась до самых дальних птичьих гнезд с крохотными, еще не умеющими летать птенчиками, которая умела изящно прыгать с ветки на ветку, до смерти пугая всех обитателей дерева, киска Н. едва пе­реставляет лапы и не в силах даже подняться по сту­пенькам.

Ее привезли из ветеринарной клиники с перевязан­ной лапой; в глазах ее застыло бесконечное страдание. Как мне сказали, в клинике ей сделали сложную опера­цию по извлечению из лапы огромного шипа, разме­ром чуть ли не с само животное. Рана стала нарывать — но пропустим эти неприятные подробности. Думаю, пришлось делать дренаж, который, скорей всего, не имеет ничего общего с чисткой трубы под раковиной на кух­не. Теперь Н. ухаживает за своей кошечкой с нежнос­тью и милосердием заправской медсестры. Как это тро­гательно.

Вчера вечером, когда мы вышли из спортзала, он даже не стал подвозить меня до дома, предлагать выпить или поужинать вместе. Лишь пробормотал, что кошечке нуж­но срочно что-то сменить, и побежал к машине.

Я усмехнулась. «Если б я не была в курсе, подумала бы, что ты завел себе совсем другую кошечку».

Mardi, le 20 avril

Н. и А-1 пригласили меня попить кофе с единственной целью: критически проанализировать мою личную жизнь. В который раз.

—    Ну что, как там наша новая пассия? — спросил Н., не спеша прихлебывая «американо».

  101