43 
– Надин, дай мне…
– Погоди, погоди. Белый человек, – продолжала Надин, – несущий древо жизни и живущий смертью. Эта программа Тессы имела оглушительный успех.
– Ну разве я не говорила, что румыны – странные люди?
– Погоди, тут есть еще кое-что странное. Через два дня после выхода программы в эфир ее тело – с перерезанным горлом – выловили из Дуная.
– Как же ясновидящая это пропустила?
– Ха-ха. Следствие решило, что это убийство с ограблением. Ее сумка и драгоценности так и не были найдены. Но я вот тут подумала: может, те, кто вел следствие, просто лишены моей иронии и твоего цинизма?
– Интересно, почему это ирония досталась тебе? – обиделась Ева. – У меня этой самой иронии – завались. Что ж, может быть, может быть… Она так занялась своим магическим кристаллом, что не заметила, как некий парень решил украсть у нее побрякушки. – «Слишком много совпадений, – подумала Ева. – Я на это не куплюсь». – А может, парень убил ее, потому что ее слова ему не понравились. Снаряд лег слишком близко.
– Да, мне это тоже в голову пришло, – согласилась Надин. – Это не его стиль, но…
– Скажем так: он не дал ей статуса своей избранной жертвы. Она его просто раздражала, вот он ее и убрал. У тебя есть запись ее программы?
– Есть.
– Перешли мне. Я еще раз свяжусь с Румынией, пусть перегонят мне материалы по ее делу. У тебя еще что-нибудь есть?
– Куча кричащих газетных заголовков. То же самое на экране. Мои прилежные пчелки прошерстят их, вдруг что-то выплывет?
– Дай мне знать.
Отключив связь, Ева записала: «Белый человек. Музыка. Древо жизни. Дом смерти».
Потом она отправилась на поиски Пибоди.
– По-моему, уже теплеет. – Пибоди съежилась, стараясь повернуться боком к пронизывающему до костей ледяному мартовскому ветру.
– А ты стоишь на той же стороне от экватора, что и я? – покосилась на нее Ева.
– Нет, серьезно, по-моему, сегодня на пару градусов теплее, чем вчера. А поскольку сейчас март, можно считать, что уже апрель. Так что, если подумать, лето уже близко.
– По-моему, ветер выдул из тебя все мозги. – Ева извлекла жетон и подставила его под луч сканера на двери дома, в котором жил Кэл Маршалл. – С учетом этого факта я, пожалуй, пересмотрю свое решение поручить допрос приятеля Сарифины Йорк тебе.
– Нет, почему же! Я могу это сделать. Да, ветрила ледяной. Я чувствую, как он проникает мне через роговицу прямо на сетчатку. Но до мозга он пока не добрался.
Когда их наконец впустили в здание, Пибоди стащила с головы шапку с наушниками.
– У меня волосы не примяты? Нельзя проводить допрос, если голова не в порядке.
– Волосы как волосы. Удовольствуйся этим.
– Волосы примяты, – пробормотала Пибоди и принялась ворошить их пальцами, взбивать, прихорашиваться, встряхивать головой.
Они вошли в лифт.
– Прекрати! Перестань вести себя как девчонка. Тьфу, смотреть противно. Вот был бы у меня напарник без сисек, не стал бы возиться со своими волосами.
– Бакстер обязательно поправил бы волосы перед допросом.
Это была неоспоримая истина, и Ева лишь нахмурилась в ответ.
– Бакстер не в счет.
– А ты вспомни Миники. Он…
– Если ты не заткнешься сию же минуту, я тебя свяжу и обрею наголо. И тебе никогда больше не придется страдать из-за примятых шапкой волос.
Ева вышла из лифта и направилась к двери с номером квартиры Кэла Маршалла.
– А допрос буду вести я? – спросила Пибоди благонравным голоском.
Бросив на нее уничтожающий взгляд, Ева позвонила в дверь. Когда дверь открылась, она слегка отодвинулась в сторону, пропуская Пибоди вперед.
– Мистер Маршалл? Я детектив Пибоди. Мы с вами говорили по телефону. Это моя напарница, лейтенант Даллас. Разрешите нам войти?
– Да, конечно. Входите.
Светловолосый, загорелый, спортивный, с голубыми глазами, холодными, как вода горного озера. Впрочем, сейчас глаза казались несколько запавшими, потухшими, и заговорил он таким же потухшим голосом:
– Это из-за Сари? Вы пришли поговорить о Сари?
– Почему бы нам не присесть?
– Что? Да-да, давайте сядем.
Через открытую дверь Ева заметила кровать – застеленную – и брошенный на нее большой рюкзак. К стене был прислонен сноуборд. В гостиной висела на спинке стула теплая лыжная куртка с все еще прикрепленным к ней пропуском на фуникулер.
Перед темно-синим гелевым диваном стоял черный литой стол, а на нем – несколько пустых бутылок из-под пива.
43 
