64 
Наверное, она не сумела бы объяснить это Нэйтану, а может, он бы ей и не поверил. В конце концов, никто никогда не подумал бы, что Джеки способна проявлять разумность и упорство в достижении цели, быть надежной и ответственной. Но теперь все изменилось.
Джеки с волнением взглянула на большой конверт с уже надписанным адресом, лежащий рядом с пухлой стопкой отпечатанных на машинке страниц. Первый раз в жизни она готовилась поставить на карту все свое будущее. Для того чтобы доказать, что она чего-то стоит. Сначала себе, потом Нэйтану, потом своей семье.
Не было никаких гарантий, что литературному агенту понравится ее труд, хотя он весьма одобрил начинание Джеки. «Меня не пугает риск», — напомнила она себе. Однако сделать следующий шаг и вложить рукопись в конверт не решалась.
Все-таки она боялась. Было неприятно это признавать, но Джеки была до смерти напугана. Она уже не просто излагала на бумаге занимательную историю, а строила свое будущее, о котором прежде беззаботно думала, что оно само себя построит. Если сейчас она проиграет, в этом будет некого винить, кроме самой себя.
Она уже не сможет оправдаться тем, что нашла нечто, интересующее ее больше, как случалось раньше. Сочинительство было делом ее жизни, это уже признанный факт, и более того, пусть это и глупо, Джеки напрямую связывала свой успех или неуспех в литературе с тем, получится ли у них что-нибудь с Нэйтаном.
Она скрестила пальцы, закрыла глаза и постаралась припомнить хоть какую-нибудь молитву. Затем сунула конверт в сумку и сбежала по лестнице.
Миссис Грейндж, мне нужно выйти на некоторое время. Я недолго.
Не торопитесь, — бросила миссис Грейндж, не отрываясь от работы.
Через пятнадцать минут все было кончено. Джеки стояла у дверей почтового отделения, уверенная, что совершила самую большую в жизни оплошность. Нужно было еще поработать над первой главой. Только теперь, когда рукопись уже была запечатана и отослана, ей стали очевидны десятки грубейших ошибок.
Образ шерифа получился недостаточно достоверным. Нужно было написать, что он жевал табак. Точно. Это абсолютно все меняет. Все, что нужно было сделать, — сунуть ему в рот табачную жвачку, и ее книга стала бы бестселлером.
Джеки уже сделала шаг обратно к дверям, но, вздохнув, вернулась на место. Это просто смешно. Надо взять себя в руки. Если она не овладеет собой сию же минуту, ее стошнит от страха и волнения. На подгибающихся ногах она доковыляла до бордюра и села, уронив голову на руки. Как бы там ни было, рукопись отправлена и сегодня уже будет на пути в Нью-Йорк. А она еще собиралась отметить это событие шампанским, вспомнила Джеки. Праздновать не хотелось совершенно. Хотелось доползти до дома и забраться с головой под одеяло.
Что, если она ошибается? Что, если все это огромное заблуждение — и с книгой, и с Нэйтаном? Только дураки ставят себя в ситуацию, из которой нет иного выхода, кроме как двигаться вперед, не имея пути к отступлению.
Она вложила в эту книгу всю душу и отдала ее на суд абсолютно чужому человеку, и теперь он должен либо одобрить ее труд, либо отвергнуть. Ничего личного. Бизнес.
Она отдала свое сердце Нэйтану. Сделала все, чтобы он принял ее дар, разве что силой не вложила ему в руки. Если он вернет его ей, пусть даже максимально деликатно и нежно, оно разорвется.
По щекам ее текли слезы. Джеки гневно мотнула головой и с силой вытерла глаза. Что за жалкое зрелище! Взрослая женщина сидит на тротуаре и ревет, потому что ее жизнь может принять не тот оборот, на который она рассчитывает. Она высморкалась и решительно встала. Может быть, все обернется плохо. Она достойно примет это. Но сейчас Джеки намеревалась сделать все от нее зависящее, чтобы выиграть.
* * *
В полдень Джеки и миссис Грейндж сидели за кухонным столом, наслаждались пастой и салатом и рассматривали фотографии внуков миссис Грейндж.
Какое чудо. Вот этот... Лоренс, да?
Да, это Лоренс. Ему три. Пистолет.
Джеки вгляделась в маленького белокурого ангелочка с лицом, перемазанным, судя по всему, арахисовым маслом.
Похоже, он разобьет немало сердец. Вы много времени проводите с ними?
О, очень. Хотя все равно кажется, что недостаточно. Внуки растут так быстро, гораздо быстрее, чем дети. Вот эта, Анна Мария, вылитая я. — Узловатым пальцем она указала на изображение девочки в голубом платьице с оборками. — Теперь, конечно, в это трудно поверить, — миссис Грейндж похлопала себя по бокам, — но в свое время я была настоящей красоткой.
64 
