очень нудно 
138 
— Весьма затруднительный перелет. Предупреждаю сразу: я не позволю себя допрашивать.
— Если вы присядете, я с удовольствием принесу вам кофе или чего-нибудь прохладительного.
— Встреча столько времени не займет. — Но он сел в кресло лицом к дивану. — Доктор Данбрук и ее коллега проложили себе дорогу в мой кабинет, заявив о наличии семейной связи.
— Это вы решили, что связь семейная, — поправила его Колли. — Мы сказали, что между мной и вашим отцом есть определенная связь. Поскольку он заработал на мне немалые деньги, не вижу здесь никакого преувеличения.
— Подобные заявления называются клеветой. Если миссис Кэмпбелл не предупредила вас об этом, значит, она некомпетентна как адвокат. Я проверил документы, которые вы мне передали. Хотя документы, удостоверяющие удочерение Эллиотом и Вивиан Данбрук грудной девочки, действительно не были должным образом оформлены…
— Они были сфальсифицированы.
— Они не были должным образом оформлены. Вашему адвокату следовало проинформировать вас о том, что подобное упущение могло быть допущено по вине суда, судебного секретаря или ассистента.
— В данном случае об этом не может быть и речи, — Лана тоже села, — так как прошение об удочерении и окончательное решение суда были подписаны всеми сторонами и удостоверены печатью суда, как мы теперь видим, поддельной. И ни один из этих документов не был сохранен в надлежащем архиве.
— Не исключено, что по вине какого-нибудь перегруженного работой, низкооплачиваемого клерка.
— Обмен — гонорар за ребенка — был совершен в кабинете вашего отца, мистер Карлайл. В присутствии вашего отца.
— Множество детей было размещено в приемных семьях благодаря усилиям моего отца. У него была процветающая практика, над каждым делом, которым он занимался, трудилось много людей. Что бы кто ни говорил о моем отце, он был уважаемым адвокатом. Обвинять его в столь чудовищном преступлении, как торговля детьми, просто нелепо. Я не позволю марать его репутацию, а заодно и мою. Я не допущу, чтобы моя мать или мои дети пострадали от злобных сплетен.
— Вы до сих пор не сказали ничего нового. Все это мы уже слышали от вас в Атланте. — Чувствуя, что Колли закипает, Джейк сильнее сжал рукой ее плечи. — Вы не производите впечатление человека, тратящего время на повторение собственных слов.
— Это стоило повторить. Я вам сочувствую, доктор Данбрук, мистер Каллен. Я ознакомился с документами и газетными заметками, которые вы мне передали, и готов согласиться: вы попали в крайне тяжелое положение — прямо-таки трагическое. Но даже если бы я верил — а я не верю, — что мой отец каким-то образом причастен к этой трагедии, я ничем не смог бы вам помочь.
— Если вы так уверены, что он непричастен, почему не спросите его самого? — вспылила Колли. — Почему не покажете ему бумаги и не потребуете объяснений?
— Боюсь, это практически неосуществимо. Мой отец скончался десять дней назад в своем доме на Каймановых островах. Я только что оттуда. Летал на похороны, помог его нынешней жене распорядиться имуществом.
Колли почувствовала, что под ней проваливается пол.
— И мы должны поверить вам на слово, что он умер? Как раз вовремя?
— Он долго болел. И я не прошу вас верить мне на слово. — Карлайл открыл портфель, достал папку. — У меня с собой копии медицинских отчетов, свидетельство о смерти и некролог. — Не спуская глаз с Колли, он передал документы Лане. — Вы с легкостью можете подтвердить их подлинность.
— Вы сказали нам, что его местонахождение вам неизвестно. Если вы солгали тогда, почему мы должны верить вам сейчас?
— Я не лгал. Я не видел своего отца много лет. Он скверно обошелся с моей матерью. Насколько мне известно, он точно так же обращался со своей второй женой. С третьей? Не знаю. Мне было известно, что он, скорее всего, на Кайманах или на Сардинии. Много лет назад он приобрел собственность и там, и там на имя одной из его многочисленных любовниц. Я не считал себя обязанным доводить все это до вашего сведения. Я должен был оградить мою мать, жену и детей, мою репутацию и мою профессиональную практику. Именно это я намерен делать и впредь. — Карлайл поднялся на ноги. — Все кончено, доктор Данбрук. В чем бы он был или не был виноват, он мертв. Он не может ответить на ваши вопросы, не может ничего объяснить или защитить себя. И я не позволю, чтобы страдала моя семья. Уж об этом я позабочусь! Пусть мертвые остаются мертвыми. Не надо меня провожать, я сам найду дорогу.
138 
