Эпилог

Было уже поздно, когда все семейство собралось в гостиной. Полиция наконец закончила необходимые процедуры и оставила их в покое. Калхоуны сплотились вместе, нерушимым единым фронтом под портретом Бьянки.

Коллин сидела в кресле, на коленях блистали изумруды, в ногах лежала собака. Она не проронила ни слезинки, когда Сюзанна объяснила, как и где нашла камни, но обрела утешение, получив маленькую драгоценную частичку памяти о своей матери.

Никто не говорил о смерти.

Холт крепко прижимал свою невесту, оберегая в надежных объятиях. Шторм прекратился, взошла луна, омыв комнату серебристым светом. Единственным звуком был мягкий ясный голос Сюзанны, зачитывающей дневник Бьянки. Она открыла последнюю страницу с записями прабабушки о замысле спрятать изумруды:

«Я не думала об их денежной ценности, когда доставала, держала в руках и любовалась блеском в свете лампы. Изумруды достанутся моим детям, потом детям моих детей, станут символом свободы и надежды. И любви.

Уже совсем рассвело, надо спрятать их вместе с этим дневником в безопасном месте, пока снова и окончательно не воссоединюсь с Кристианом».

Медленно и спокойно Сюзанна закрыла тетрадь.

— Думаю, теперь Бьянка с Кристианом. Они вместе.

И улыбнулась, когда Холт переплел их пальцы. Затем оглядела комнату — сестер, их любимых мужчин, улыбающуюся сквозь слезы тетю Коко и дочь Бьянки, пристально взирающую на портрет, созданный непобедимой любовью.

— Именно Бьянка свела нас всех, а совсем не изумруды. Мне нравится думать, что, найдя и вернув сокровище, мы помогли Бьянке и Кристиану навечно обрести друг друга.

Снаружи высоко в небе мерцали звезды над скалами, бунтовало и сражалось с камнями море. Ветер шелестел сквозь дикие розы, согревая двух влюбленных, неспешно бредущих к утесам.