ГЛАВА 15

Ивен Ремингтон бродил по роскошным комнатам своего дома в Монтерее. Он скучал, не находил себе места и рассматривал свои сокровища. Каждое из них было тщательно выбрано – либо самим Ивеном, либо декоратором, получившим подробные указания.

Ивен всегда знал, чего хотел. И всегда получал то, чего хотел. Каких бы денег и усилий это ни стоило.

Все, что его окружало, соответствовало его вкусу. Вкусу, которым восхищались родственники, знакомые и те, кому хотелось стать либо тем, либо другим.

И все это не удовлетворяло его.

Ивен подумывал устроить аукцион. Найти какое-нибудь модное благотворительное общество и сообщить знакомым журналистам, что он хочет избавиться от надоевших вещей. Можно было бы намекнуть, что эти вещи вызывают у него болезненные воспоминания о покойной жене.

Любимая, безвозвратно потерянная Элен!

Может быть, заодно продать и дом? Дом тоже напоминал о ней, в отличие от дома на Беверли-Хиллз. Элен ведь умерла не в Лос-Анджелесе.

После катастрофы он приезжал в Монтерей всего несколько раз. Всегда ненадолго и всегда один. Слуги были не в счет. Ивен считал их чем-то вроде мебели.

Первое время он ощущал скорбь. Плакал как сумасшедший, лежа поперек кровати, на которой спал с ней в последний раз. Сжимал в руках ночную рубашку Элен и вдыхал ее запах.

Его любовь была алчной, и теперь боль грозила сожрать его заживо.

Элен принадлежала ему. Как она посмела умереть?!

Когда приступ заканчивался, Ивен бродил по дому как привидение, прикасался к вещам, которые трогала она, слышал эхо ее голоса и повсюду чувствовал ее запах. Словно носил его с собой.

Однажды он просидел час в шкафу Элен, гладя ее платья. Он совершенно забыл про вечер, когда запер ее в этом самом шкафу за позднее возвращение домой.

Когда Ивен больше не мог находиться в четырех стенах, он уезжал на место ее гибели. Долго стоял на скалах и плакал.

Врач прописал ему покой и прием лекарств. Друзья окружали заботой и сочувствием.

Это начинало ему нравиться.

Через месяц он забыл и о том, что сам заставил Элен поехать в Биг-Сур. Он убедил себя, что уговаривал ее никуда не ездить, остаться дома, отдохнуть и полечиться.

Но, конечно, она его не послушалась. Как всегда.

Скорбь сменилась гневом, который он пытался одолеть с помощью крепких напитков и одиночества. Она предала его, пошла наперекор его желаниям, настояла на том, что поедет на какое-то увеселительное сборище, наплевав на просьбу мужа!

Она оставила его одного. Простить это нельзя.

Но все проходит, даже гнев. Оставленную Элен пустоту он заполнял фантазиями о ней, об их счастливом браке и о самом себе. Он слышал, что люди называли их идеальной парой, которую разлучила трагедия.

Он читал об этом. Он думал об этом – и наконец поверил.

Он носил на цепочке ее сережку и намекнул знакомому журналисту, что это знак скорби. Говорили, что Кларк Гейбл сделал то же самое после смерти Ломбард.

Ивен хранил одежду Элен, ее книги и флаконы с духами. Поставил на ее могиле, где не было тела, памятник – фигуру ангела из белого мрамора и каждую неделю клал к его подножию дюжину красных роз.

Чтобы не сойти с ума, он погрузился в работу. К нему вернулся нормальный сон. И не так уж часто он видел во сне Элен. Постепенно с помощью друзей Ивен снова стал появляться на людях.

Но женщины, жаждущие утешить вдовца, его не интересовали. Ивен встречался с ними только для того, чтобы его имя не исчезло со страниц газет. И спал с некоторыми только потому, что иначе могли распространиться нежелательные слухи.

Секс никогда не привлекал его. Его привлекала власть.

Он не собирался жениться снова. Все равно другой Элен не будет. Судьба предназначила их друг другу. Она послала ему эту женщину, чтобы он расплавил ее и отлил заново. И если временами приходилось ее наказывать – что ж, учебы без наказаний не бывает. Он должен был учить ее.

В последние недели, которые они провели вместе, Ивен наконец поверил, что она чему-то научилась. Она уже почти не допускала ошибок – и на людях, и дома, вела себя так, как положено жене, уважающей мнение мужа. Ивен был доволен ею.

Он убедил себя в том, что в награду хотел свозить ее на Антигуа. Она любила океан, его Элен. И в первые недели любви и узнавания друг друга говорила ему, что всегда мечтала жить на острове.

В конце концов океан ее и забрал…

Почувствовав приближение депрессии, он налил в стакан воды и достал таблетку.

  80