98 
Когда-то она чувствовала себя здесь легко и вольготно, как балованный щенок. Господи, как много она потеряла… От этой внезапно пришедшей мысли у Рипли сжалось сердце.
– Ты еще пользуешься мансардой? – небрежно спросила Рипли, пока Майя рылась в баре, выбирая бутылку красного вина.
Майя подняла голову, и их взгляды встретились.
– Да. Там осталось кое-что из твоих вещей.
– Они мне не нужны.
– Значит, пусть полежат еще… Раз уж ты здесь, то возьми это. – Майя показала ей на одну сумку, а сама подхватила вторую, с вином и бокалами.
Когда хозяйка открыла заднюю дверь, Исида пулей выскочила наружу. Нелл захлопала глазами; обычно кошка за ними не увязывалась.
– Сегодняшний вечер особый. – Майя завернулась в плащ и подняла капюшон. Плащ был черный, с темно-красной оторочкой. – Эта тварь – ясновидящая. Она догадывается, что Нелл предстоит зажигать костер.
Рипли вскинула голову.
– Не рановато ли?
Вместо ответа Майя посмотрела на небо. Луна напоминала обрезок ногтя и скоро должна была исчезнуть совсем. Вокруг белого полумесяца сгущалась тьма.
– Нет.
Раздосадованная тем, что Майя вновь заставила ее ощутить неловкость, Рипли пожала плечами.
– Хэллоуин. Мертвецы выходят из могил. Ночь кишит злыми духами, и только глупые или слишком смелые бродят в темноте.
– Чушь, – небрежно ответила Майя. – Если ты стараешься напугать Нелл, то зря.
– Окончание третьего и последнего сбора урожая, – усопших и празднования вечного обновления. Говорят, что в эту ночь граница между жизнью и смертью особенно тонка. Время не мрачное, а скорее веселое, тем более что это день рождения Майи.
– Тридцать лет – это не жук начихал, – откликнулась Рипли.
– Можешь не радоваться, – довольно злобно огрызнулась Майя. – Через шесть недель и тебе предстоит то же самое.
– Да, но ты всегда будешь старше меня. Исида уже сидела посреди поляны, как сфинкс.
– У нас есть несколько свеч. Рипли, можешь поставить их на камни и зажечь.
– Нет! – Рипли демонстративно спрятала руки в карманы летной куртки. – Тащить сумку с вашим барахлом еще куда ни шло, но участвовать в ваших глупостях я не собираюсь.
– Ай, брось! Едва ли ты нарушишь свое магическое целомудрие, если зажжешь пару свеч. – Тем не менее Майя выхватила у нее сумку и пошла к камням.
– Я сама, – решительно сказала Нелл. – Зачем сердиться? Пусть каждый из вас делает то, что хочет.
– И в самом деле, с чего ты так разошлась? – вполголоса спросила Рипли, когда Майя вернулась и начала разбирать содержимое сумок. – Обычно мне нужно куда больше времени, чтобы залезть к тебе под шкуру.
– Может быть, в эти дни у меня шкура тоньше.
– У тебя усталый вид.
– Я действительно устала. Что-то надвигается, подходит все ближе и ближе. Не знаю, сколько времени я смогу сдерживать это. И даже не знаю, смогу ли сдержать вообще. Будет кровь.
Она схватила Рипли за руку.
– Боль. Ужас и скорбь. А без круга дело может кончиться смертью.
– Если ты в этом так уверена, то почему не позвала кого-нибудь? Ты знаешь других.
– Другие тут не помогут, и тебе об этом хорошо известно. – Майя оглянулась на Нелл. – Может быть, у нее хватит сил.
Она выпрямилась и откинула капюшон.
– Нелл, давай начертим круг.
Что бы ни говорила Рипли, но при виде древнего ритуала и звуке знакомых слов, эхом отдававшихся в мозгу, ее охватила тоска.
Она напомнила себе, что отказалась от этого. Навсегда. Решительно и бесповоротно.
Рипли следила за мерцавшими палочкой и атамом. Лично она всегда предпочитала меч.
Когда Майя зажгла свечи деревянными спичками, Рипли задумчиво выпятила губы. Но едва она открыла рот, как Майя бросила на нее грозный взгляд.
«Вечно она так», – недовольно подумала Рипли и воздержалась от комментариев.
– Земля, ветер, огонь, вода, четыре стихии, услышьте зов своих дочерей. Пока по небу плывет луна, явитесь в магический круг.
Майя откинула голову, подняла руки и принялась ждать. Поднялся и чуть слышно зашелестел ветер, пламя свеч выпрямилось как по команде «смирно», несмотря на кругообразное движение воздуха. Земля под ногами слегка дрогнула, а в котле забурлила ароматная жидкость.
Когда Майя опустила руки, все стихло.
Нелл с трудом перевела дух. За последние месяцы она видела, слышала и сама делала поразительные вещи. Но до сегодняшнего вечера быть свидетельницей столь величественного зрелища ей не приходилось.
98 
