очень нудно 
36 
И все-таки я ощущала его своим ребенком. Аннабелинда никогда не смогла бы дать ему любовь и заботу, в которых он нуждался.
Я успокоилась. Буря пронеслась. Я должна была попытаться сделать все возможное, чтобы исправить зло, которое причинила, нарушив свое обещание.
Я сказала:
— Послушай, Аннабелинда, я знаю, что твой дедушка с герцогиней увезли тебя и ты попала в клинику в Бергераке, где родился ребенок. Мадам Рошер посвятили в эту тайну. Она не желала никаких скандалов в школе и приняла сторону твоего дедушки. Ей стало известно, что мадам Плантен только что потеряла ребенка, и шанс был слишком хорош, чтобы упустить его. Наверное, то, что Эдуард будет жить так близко от школы, вызывало некоторые опасения. Но место выглядело достаточно уединенным, а ты должна была появиться только в следующем году. Решение проблемы казалось удачным. Я случайно узнала твой секрет. Я пообещала твоему дедушке хранить все в тайне, и я бы сдержала слово. Но началась война, и все изменилось. И я решила, что не могу поступить иначе. Я возьму Эдуарда домой. Моя мама поможет мне.
— Ты расскажешь ей…
— Я скажу только, что его приемные родители убиты. Я навещала их, привязалась к мальчику и не могла оставить его. Я знаю, что все будет в порядке. Малыш станет для меня и Чарльза младшим братом. Я знаю, что могу положиться на моих родителей.
— Обещай мне, Люсинда, что не раскроешь им мой секрет.
— Я не могу обещать. Но я расскажу им об этом только в случае крайней необходимости.
— Я не знала, что это мой ребенок.
— Я понимаю это. Все дела с Плантенами велись через доверенных твоего дедушки.
— О, Люсинда, какой ужас! А я считала, что со всем этим покончено. Что за страшное невезенье!
Я усмехнулась. Война раскрыла ее секрет. Я подумала о Жаке Плантене, лежащем среди развалин своего дома, о мадам Плантен, думающей перед смертью о благополучии ребенка. А Аннабелинда смотрела на все это как на невезенье.
Но она была Аннабелиндой. Все происходящее интересовало ее только в той степени, в которой затрагивало ее лично. Возможно, таковы мы все.
Вероятно, мне не следовало думать слишком плохо об Аннабелинде.
— Что сделано, то сделано, — сказала я ей. — Сейчас надо выбраться отсюда. Эдуарду будет хорошо в доме моих родителей. Ты знаешь мою маму.
Она не будет возражать против появления малыша.
— И значит, нет необходимости, чтобы кто-нибудь узнал мой секрет, сказала Аннабелинда. — Он будет просто ребенком, потерявшим родителей в Бельгии во время бомбежки, которого ты привезла в Англию.
— Правильно.
— Люсинда, если правда когда-нибудь выплывет наружу… — промолвила Аннабелинда.
— Я думаю, все обойдется, — успокоила ее я.
— Ты всегда была моей лучшей подругой. Мы любим друг друга, несмотря на…
— Да, Аннабелинда, это правда. Я хочу помочь тебе. Ты вела себя очень неразумно.
— Я знаю.
— Но теперь с этим покончено. Мы должны все забыть. Мы возьмем малыша с собой. Я уверена, что не возникнет никаких осложнений. Мои родители не станут возражать. Надо только, чтобы они поняли, насколько мне дорог Эдуард. Эта история будет выглядеть совершенно правдоподобно, потому что идет война. Все будет хорошо.
Аннабелинда бросилась ко мне в объятия. Ребенок радостно загукал, словно находил эту сцену очень забавной.
Я подошла к нему и взяла его на руки.
— Посмотри, Аннабелинда, разве он не маленькая прелесть?
Они задумчиво рассматривали друг друга.
— Садись, — приказала я. Аннабелинда подчинилась, и я посадила ребенка к ней на колени.
Малыш с любопытством изучал ее. Потом внезапно захныкал, отвернулся и протянул руки ко мне.
ИСХОД
На следующее утро в «Сосновом Бору» появился майор Мерривэл. Точно так же, как и у всех остальных, мое настроение поднялось при первом же взгляде на него. Майор, несомненно; обладал редкой способностью изменять окружающую обстановку самим фактом своего появления. Это был чрезвычайно уверенный в себе человек, который вел себя так, словно жил в великолепном мире, который собирался сделать таким же прекрасным и для окружающих. Он был высок ростом, немного более шести футов, с карими, искрящимися весельем глазами и приветливым лицом, не отличавшимся классической правильностью черт. Главным в нем была уверенность, что все будет в порядке и с ним, и с теми, кто его окружает, уверенность, в которой мы так сейчас нуждались.
36 
