19 
Он стал мрачнее тучи.
Он что, пришел сюда, чтобы думать о теле Николь и о том, как она живет? Он пришел, чтобы сообщить ей, что их договор расторгнут, и передать чек.
Ее квартира была на самом верху. Он набрал полную грудь воздуха, прочистил горло, пригладил волосы… Затем чертыхнулся и позвонил.
Никого. Александр посмотрел на часы. Через несколько минут она должна встречать его внизу. Она что, еще спит? Не оделась? О каком профессионализме может идти речь?
Он правильно сделал, что решил не связываться с ней.
Он еще раз позвонил. Потом еще.
Дверь приоткрылась на цепочку. Он увидел одну ее щеку и глаз, вперившийся в него. И мокрые колечки медных волос.
– Это вы? – проговорила она.
– Я, – ответил он. – Откройте дверь, мисс Колдер.
– Как вы здесь оказались? Вы должны быть внизу через двадцать минут.
– Через десять. Так вы откроете?
Ник не ответила. Чего ему надо? Она только вышла из душа. Она не одета для встречи. Ей живо представилось, как все произойдет. Она скажет ему, что не хочет работать на него. Он будет ее уговаривать. Лучше такие переговоры проводить в формальной обстановке.
– Мисс Колдер, – строгим голосом произнес он. – Я не привык обсуждать дела на лестничной площадке доходного дома.
Ник пристально посмотрела на него.
– Это не доходный дом, мистер Татакис, но тому, кто родился с ложкой в двадцать четыре карата во рту, дом без горячей и холодной воды кажется трущобой.
Она захлопнула дверь, сняла цепочку и снова открыла. Какое имеет значение, что на ней купальный халат, который она носит еще со времен учебы в колледже? Если она босиком, а с волос капает на ковер и лицо без помады и грима? Не обязательно выглядеть, как с обложки «Вог», чтобы сказать Александру, что она отказывается от работы.
– Что ж, заходите.
Он вошел и выпалил:
– Вы уволены.
Ник уперла руки в боки.
– Это как?
– Я вправе поступать, как считаю нужным, и я вас увольняю.
– Попробуйте, если я сама уже ушла.
Он уставился на нее.
– То есть как это, сама ушла? Вы не имеете права!
– Как хотите, но я ухожу. Не хочу работать с вами.
Этого он не ожидал. Ник прочла это на его лице. Здорово! – внутренне порадовалась она. Этому греческому божеству редко наступают на любимую мозоль. Уж во всяком случае, не его наемные сотрудники, если он платит им так, как обещал ей. И не женщины. Какая женщина откажет ему, если он положил на нее глаз? А я откажу, подумала она и с вызовом задрала подбородок.
– Понятно, – проговорил он. – Вы живете в таком месте и отказываетесь от работы за такие деньги?
– В каком таком месте? Так живут все люди, мистер Татакис, да, боюсь, такие, как вы, этого не знают.
– В доме нет запора на входной двери. Эта цепочка не выдержит и одного хорошего удара.
Что он себе позволяет?! Не его собачье дело, где она живет и как живет. Он же сам только что сказал.
– Если только, – добавил он, – вы живете не одна.
Ник прищурившись посмотрела на него.
– Спасибо за заботу, но мне она не нужна, как и ваши деньги. Повторяю, мистер Татакис, я уволилась.
Александр шагнул к ней. Ник отступила. Вид у него был пугающий.
– И вы считаете, что так решите нашу проблему? Что вы опять убежите и все образуется?
– Что еще за наша проблема? Между нами ничего нет. И я не убегаю.
Глаза у него потемнели. Он сделал еще шаг. Она отступила еще на шаг.
– Вы бежите. Даже сейчас, – негромко произнес он, оглядев ее сверху донизу. – Чего ты боишься, Николь?
– Ничего, – быстро проговорила она. – Я ничего не боюсь. Я просто решила, что работать с вами мне не хочется.
– Ты лжешь.
Она изумленно взглянула на него. Он протянул руку. Ник отшатнулась. Его пальцы коснулись ее волос.
– Как… как вы смеете?
– Что смею? – Он смотрел на нее так пристально, что она почти физически чувствовала его взгляд. – Аби говорил, что ты не из робких и любишь риск.
– Аби любит плести всякое.
– Он говорит, что для тебя жизнь вызов. – Его рука коснулась ее затылка, и ей вдруг захотелось закрыть глаза и замурлыкать. – А ты боишься меня.
Она сбросила его руку.
– Это смешно.
– Ты боишься очутиться со мной в постели.
– Боже мой, какое самомнение!
– Это оттого, что ты сама знаешь, как это будет, и боишься потерять всякое самообладание в моих объятиях?
– Думайте, что хотите, мистер Татакис. – Она прошла мимо него к двери. – Прощайте.
19 
