очень нудно 
32 
– Я немного переборщила. Я… мне было не по себе. А тут вы вошли в комнату и до смерти напугали меня. – Она вздохнула и посмотрела ему в глаза. – И… потом…
– Что – потом? – спросил Александр, но Ник ничего не могла добавить.
Она его еще таким не видела. Он был одет в выцветшие джинсы, под стать им поношенную черную тенниску. Волосы влажные, на щеках щетина, но, даже несмотря на хмурый взгляд, вид у него был бесподобный. Или это ей кажется? Опять воспоминания. Его руки на ее теле. Его дыхание смешивается с ее дыханием. Его руки обнимают ее…
– И потом? – повторил он.
– И потом, – медленно проговорила она. – Я прошу прощения. Не знаю, с какой стати я набросилась на вас.
Выражение лица у него ни капельки не изменилось, но губы его дрогнули в улыбке.
– Заметано. – Он кивнул на поднос. – Я думал, мы выпьем кофе вместе.
– Сегодня же утром встреча.
– Я отменил. Как вы себя чувствуете?
– Лучше. Ходить пока не могу, но…
– Никаких хождений. Врач велел отдохнуть пару дней.
– Дело в том… – Ник запнулась. – Дело в том… я почти ничего не помню из вчерашнего.
Ей это показалось или у него и впрямь порозовели щеки?
– Помнить особенно и нечего. Кофе еще не остыл?
– Нет. Но…
Он присел на кровать, слегка коснувшись ее бедра. Это прикосновение обожгло ее, словно каленым железом. Она осторожно отвела ногу. Александр налил себе кофе и улыбнулся.
– Петра позаботилась о вас?
– Это ваша комната?
– Странная манера отвечать вопросом на вопрос.
– Ваша?
– Моя.
– Почему?
– Что почему? Почему здесь, а не в коттедже? – Он пожал плечами, отпил кофе. – Было бы неразумно оставлять вас одну, вдруг лодыжка бы стала вас донимать? И я оказался прав: у вас сильная реакция на лекарство, которое дал вам врач.
– Реакция? – Так вот почему она ничего не помнит. – Кодеин?
Он кивнул и слабо улыбнулся.
– Вы были как под кайфом.
– В улете.
– Точно. Именно так. Я позвонил доктору, когда понял в чем дело. Он сказал, что все будет нормально, когда проснетесь.
– Теперь вспоминаю. Медсестра дала мне таблетки… Я всего раз в жизни принимала кодеин, когда была маленькой девочкой. Я грохнулась…
– …И сломала себе ногу, потому что Рикки Кроу подговорил тебя махнуть на тарзанке через речку, – с улыбкой договорил за нее Александр. – Знаю.
– Знаете? – Ник смотрела на него во все глаза. – Я вам рассказывала?
– Вы же сами говорите, что были… – Он пожал плечами.
– В улете. Все понятно. Я ни черта не помню, что было после больницы.
– Ничего особенного.
Голос у него был несколько странный, и ей показалось, что он напрягся. Что-то, значит, было, что-то произошло. Если бы она помнила.
– Я привез вас домой. К себе.
– К себе. И… и в эту комнату?
– В свою комнату. И в свою постель. – Он поставил чашку на поднос. – Николь, я хочу вам все напомнить, все, что было ночью.
– Александр…
– Если бы вы знали, сколько я ждал, чтобы вы назвали меня по имени. – Он подвинулся к ней и взял ее лицо в руки. – В твоих глазах уйма вопросов, gataki. Спрашивай. Ты хочешь знать, почему я привез тебя сюда и положил здесь, а не в гостевой комнате. Ты хочешь знать, кто уложил тебя и заботился о тебе. – На скулах у него заиграли желваки. – Спрашивай, я отвечу на все твои вопросы. Или ты боишься? И нам продолжать притворяться?
– Притворяться? О каком притворстве речь?
Он кивнул. Он предполагал, что она может не захотеть знать правду. О том, что она чувствовала. Чего хотела. Глупо убеждать женщину, предпочитающую закрывать глаза на правду, когда есть много других, не стесняющихся своего желания. В мире пруд пруди женщин, которые прибегут, стоит их пальцем поманить. Только они ему не нужны. Ему нужна эта одна, которая из кожи вон лезет, чтобы не признать, что он ей желанен. Он не совсем понимает природу ее страхов, но готов сражаться с ними, потому что в смутном свете занимавшегося утра он видит собственные страхи. Да, он тоже боится.
Уйдя от Ник, он отправился в свою библиотеку смотреть, как первые лучи солнца начинают окрашивать небо в розовые и алые цвета, попивая дрянной кофе, потому что его повар еще не проснулся. Он в одиночестве созерцал восход, словно впервые видел его. Это было действительно поучительно. Он вдруг понял, что солнце с таким же постоянством будет вставать и завтра, и послезавтра, и изо дня в день, даже если он и она не пожелают знать, что произошло ночью в спальне.
32 
