20 
Кен уставился на нее, будто в столбняке.
– Ты что, издеваешься надо мной? – Он выглядел очень смущенным. – И вообще, почему ты так уверена, что я ее не выбросил?
Элизабет пожала плечами.
– Я просто подумала, что не выбросил. А ты что же, выбросил?
Со вздохом Кен полез в карман, достал оттуда смятый листок и протянул его Элизабет, не проронив ни единого звука. Она взяла записку и быстро пробежала ее глазами.
– Ты когда-нибудь видел почерк Эми? – спросила она, дочитав до конца.
– Да нет, – пожал плечами Кен.
– А я видела. И он совсем не такой. Но я знаю, чей это почерк.
– И чей же? – нетерпеливо спросил Кен.
Теперь смутилась Элизабет. Но ответ ее все равно прозвучал весьма решительно и определенно:
– Моей сестры!
Кен опешил:
– То есть как? Я не по-ним…
– Видишь ли, – начала Элизабет, – Джессика и Единороги думают, что могут заставить всех делать только то, что им, Единорогам, угодно. Так же, как они не хотели, чтобы мы дружили с тобой, они не желают, чтобы дружили вы с Эми. И не хотят, чтобы Эми вступила в их команду.
Кен покачал головой:
– Я все-таки ничего не понимаю. Зачем Джессика написала письмо и подписалась «Эми»?
– Потому что они знали, что ты дико разозлишься, прочитав это письмо, и уже никогда не будешь разговаривать с Эми. А также и со мной заодно.
Кен тихонько присвистнул.
– Ты думаешь, они ее так ненавидят, что хотят наделать ей гадостей. И поэтому…
– Я не знаю, – в недоумении Элизабет сморщила лоб. – Они ведь и ей написали фальшивку – письмо как бы от тебя. Я не думаю, что они ее ненавидят. Они просто не хотят, чтобы она участвовала в конкурсе в команду болельщиц. Они считают, что она недостаточно красива и высокомерна, поэтому хотят оскорбить, чтобы она обиделась и отказалась от конкурса, – она с негодованием помотала головой. – Просто не понимаю! Все это так глупо и подло.
С минуту они молчали. Элизабет кусала губы и смотрела на Кена.
– Мне очень жаль, Кен!
– А ты тут при чем? Ведь не ты же писала…
Элизабет кивнула:
– Конечно, не я. Но это сделала Джессика. Поэтому я чувствую в этом как бы часть и своей вины. Наверное, это судьба всех близнецов…
Они пошли вниз по коридору к спортзалу.
– Знаешь, – заговорил Кен, – то, что вы – абсолютные близнецы, еще не означает, что вы одинаковые личности. Давай забудем об этой чертовой записке. Ладно?
Минуту они шли молча. Потом Кен опять заговорил:
– Слушай, я все равно не поверил, что Эми способна такое написать.
– Конечно же, не способна, – засмеялась Элизабет, отбросив на спину золотистый «конский хвост». – Эми никогда бы не сочинила такой чепухи. И вот она-то сразу поняла, что это не ты написал ей такую записку.
Пожав плечами, Кен расплылся в улыбке:
– Да, наверное, мне лучше поговорить с ней напрямик, а то я вел себя так, что она точно решит, что я малость того…
Вдруг Элизабет замолчала и схватилась руками за щеки.
– Боже мой, я же совсем забыла! Мне надо найти ее. Скоро начало конкурса. Да и тебе уже пора переодеваться.
– Ох, да! Побежали! – Кен опять занервничал.
Добежав до спортзала, Элизабет впопыхах крикнула Кену: «Удачи!» – и скрылась за дверью.
Она обвела глазами огромный зал в поисках Эми. И вскоре углядела ее на площадке – та разминалась.
Элизабет кинулась к ней и зашептала:
– Эми, мне надо поговорить с тобой.
Эми увидела, что у Лиз очень серьезное лицо, и прервала разминку.
– Что стряслось?
Элизабет тут же взяла быка за рога.
– Я подслушала Лилу и Эллен в туалете. Это письмо тебе подкинули Единороги. Они же от твоего имени написали любовное послание Кену.
– Что?! – у Эми буквально отвисла челюсть. Она медленно покачала головой. – Кен, – только и сказала она, ее брови хмуро сдвинулись к переносице. – Теперь все понятно!
Элизабет молча наблюдала за подругой. Она только что выдала Джессику, и ее это страшно мучило. Но ведь Джессика обидела сразу двоих, причем никто из этих двоих ничего дурного не сделал. И хотя Элизабет чувствует себя почти предательницей, она ни за что не позволит Джессике испортить свою дружбу с Эми.
Эми же хмуро поглядывала на Единорогов. Пытаясь совладать с собой, она плотно сжала губы и сделала глубокий вдох.
– Я не могу поверить, нет, нет, не могу… – она повернулась к Элизабет, голос ее звучал печально: – Ты знаешь, что они устроили вчера вечером?
– Я знаю только, что они звонили тебе, – ответила Элизабет. – Но что они наговорили?
20 
