очень нудно 
52 
Рыцарь забарабанил пальцами по столу. Он начинал бояться, что Холли, выросшей в роскоши замка Тьюксбери, его дом покажется убогим.
Крак-крак.
Каменные плиты пола устилал слой сгнившего тростника. В воздухе висели клубы сизого дыма, слишком густые, чтобы их вытянуло из круглого отверстия дымохода в сводчатом потолке над очагом.
Крак-крак.
Остин стиснул руки, опасаясь, что, если еще хоть один расколотый каштан упадет в миску, он тотчас же проломит священнику череп.
От этой мрачной участи отец Натаниэль был избавлен появлением на лестнице своей госпожи. Остин, не сознавая, что делает, вскочил на ноги. Гневная тирада его отца оборвалась на полуслове.
По лестнице, покачивая широкими бедрами, царственной походкой двигалась леди Холли, черты лица которой скрывала ниспадающая волна шелкового газа. Шлейф ее платья оберегался от соприкосновения с грязными каменными ступенями руками верной няньки. Грациозные шаги девушки оборвались только тогда, когда она, не заметив конца лестницы, ступила изящной ножкой на пустоту.
Остин, угрюмо осознав, что в дымном полумраке сквозь вуаль мало что видно, если вообще хоть что-нибудь видно, поспешил подхватить свою жену, прежде чем она рухнет на пол. Он поймал ее, успев поддержать под локти, высунувшиеся из свободных рукавов. Кожа ее была на удивление шелковистой. Может быть, со временем в ней отыщутся еще какие-нибудь прелести?
— Добрый вечер, миледи. Составите нам компанию за ужином?
Улыбка смягчила ее ответ.
— Если вам так угодно, милорд.
Она направилась в противоположную от стола сторону, вынудив Остина взять ее за плечо и направить в нужное место. Рыцарю едва удалось перебороть странное желание поднять вуаль и увидеть выражение глаз жены. Они приблизились к столу, и старый Рис Гавенмор поспешно отпрянул к выцветшему гобелену, все еще сжимая в руке фигурку побежденного короля.
Холли, опускаясь на скамью, благосклонно кивнула Кэри.
— Добрый вечер, Винифрида. Надеюсь, я задержалась не настолько, чтобы дать блюдам остыть.
Кэри раскрыл было рот, но в этот момент Винифрида, суетясь, принесла поднос с мисками, наполненными дымящейся бараниной, тушенной с луком-пореем.
— Любимое блюдо нашего господина, миледи, — сказала служанка, ставя одну миску между Остином и Холли. — Надеюсь, вам понравится.
— Не сомневаюсь в этом, Винни, — скромно согласилась Холли. — Я очень неприхотлива в своих вкусах. Надеюсь, я нисколько не обременю вас.
Остин изумленно глядел на свою жену, в то время как остальные рассаживались за столом. Вчера ублажить девушку было совершенно невозможно, а сейчас она являла собой покорную овечку. Рыцарь начинал жалеть о том, что она скрыла лицо под вуалью. Теперь он не мог определить настроение Холли, не мог видеть первые искорки испепеляющего огня, вспыхивающего в ее необычных глазах. Когда девушка, схватив серебряную солонку, поднесла ее к губам, собираясь запить кусок мяса, Остин, тихо заворчав, сорвал с нее вуаль.
Холли тут же отставила солонку и взяла кубок. Ее глаза расширились от изумления.
— Мой наряд вызывает ваше недовольство, сэр? Я думала лишь о том, чтобы воздать должное вашей щедрости.
Остин вздрогнул, чувствуя, что у него увлажняются глаза. Резкий аромат мяты заглушал даже острый запах лука. И рыцарь с удивлением поймал себя на том, что ему больше по душе естественная сладость дыхания Холли, чуть приправленная благоуханием цветов.
— Наоборот, я очень рад, — солгал он. — Это вуаль моей бабушки.
Холли мило рассмеялась.
— Надеюсь, вы спросили у нее разрешение воспользоваться вуалью. Мне бы не хотелось, чтобы она ночами являлась ко мне в спальню, громко стеная по поводу своей потери.
Губы Остина дрогнули, но ему удалось сдержать улыбку. Еще ни одна женщина не смела издеваться над фамильными призраками.
С другой стороны, еще ни одна женщина не смела без приглашения есть из одной с ним миски, развлекать его беззаботной болтовней о сельском очаровании Каер Гавенмора, кормить его с руки сочными кусочками баранины. Странно, но больше всего на Остина действовали руки Холли, с потрескавшейся от грубых поводьев кожей и обрезанными начисто ногтями. Они порхали вокруг него, словно две птички, завораживая его своим изяществом.
Руки застыли в воздухе, когда на них упала тень отца Натаниэля.
— Я искал вас, дитя мое, но Элспет сказала, что вы прилегли отдохнуть.
52 
