очень нудно 
56 
Неосознанное желание обрести спокойствие привело Холли в часовню замка. Упав на колени перед запыленным алтарем, она сложила руки, вознося молитву за упокой неприкаянной души бабушки Остина. Судя по всему, прыжок из окна северной башни не помог несчастной женщине обрести свободу, которой ее лишил мстительный супруг.
Почувствовав прикосновение руки, опустившейся на ее плечо, Холли испуганно вздрогнула.
— Молитесь за душу своего мужа-язычника, дитя мое?
— О боже, Натаниэль, — воскликнула девушка, увидев неслышно подошедшего священника. — Вы до смерти напугали меня. Что вы здесь делаете?
Отец Натаниэль красноречиво воздел очи горе, и Холли осознала глупость своего вопроса.
— Да, мне следовало бы понять, что моего общества вы не ищете. Я даже начинаю подозревать, будто вы его избегаете.
Священник загородил Холли дорогу, и девушке пришлось опустить голову, чтобы не смотреть ему в глаза.
— Пожалуйста, не читайте мне нравоучений. Моя душа и без того не находит покоя.
— За последние две недели я не видел свидетельств угрызений совести. Напротив, поведение ваше было совершенно… бесстыдным.
Холли вскинула голову, не в силах скрыть боль от несправедливого обвинения. Однако гневный ответ замер у нее на устах, так как солнечные лучи, пробившись сквозь стрельчатые окна, открыли ей печальный и измученный вид священника. Ряса его была помята, волосы вокруг тонзуры растрепаны. Под черными глазами залегли темные круги.
Холли непроизвольно схватила его за руку и ужаснулась снова, ощутив под грубой шерстью острые выпирающие кости.
— Натаниэль, вы больны? Вы выглядите ужасно.
— Но о вас, дитя мое, такого не скажешь, не так ли? — Холли застыла под его смиренным взглядом. — Ресницы отрастают. Волосы начинают виться. Зубы сверкают все ярче с каждой улыбкой, которой вы одариваете своего супруга. — Взгляд священника задержался на корсаже, и Холли ощутила, как вспыхнуло ее лицо. — Полагаю, пройдет немного времени, и ваша нежная молодая грудь, набравшись живительных соков, раскроется, словно два бутона.
Холли отдернула руку.
— Не говорите глупостей. Мои новые обязанности отнимают все мое время. Мне некогда чернить зубы, выщипывать ресницы и… и…
— "Не произноси лживых слов!" — прогремел отец Натаниэль. — Так что прекратите лгать, пока вы не нашли оправданий своей похотливой тяге к нечестивому валлийцу, о чем вам придется пожалеть!
Первым желанием Холли было сжаться, отступить, но тут же его сменила неудержимая жажда сделать священнику больно в ответ на ту боль, которую он причинил ей.
— Что вам известно о похоти, святой отец? И о любви, раз об этом зашла речь? О нежной привязанности, соединяющей мужчину и женщину? Мужа и жену?
Холли не собиралась открывать свою душу, но слова сорвались сами собой, обнажив ее сердце.
— О, дело обстоит еще хуже, чем я опасался! — прошептал священник. — Вы вообразили, что влюблены в этого дикаря, в то время как на самом деле вы лишь желаете ощутить, как его алчные руки терзают вашу обнаженную плоть!
Рука Холли, метнувшись вперед, смела пощечиной мерзкую ухмылку с лица отца Натаниэля. Кровь схлынула с его щек, оставив красный отпечаток ладони девушки. Глаза священника затуманились страданием. Он бессильно уронил руки. Доспехи благочестия с него спали, и без них он показался Холли не только беззащитным, но и очень молодым.
— О, Натаниэль! — прошептала она, охваченная жалостью и раскаянием, и поднесла руку к его щеке, словно нежное прикосновение ее ладони могло каким-то образом стереть причиненную боль. — Пожалуйста, простите меня. Я очень виновата перед вами.
Ни Холли, ни священник не заметили высокого мужчину, выскользнувшего из часовни подобно ангелу, прогнанному богом с глаз долой.
16
Остин что есть силы гнал коня.
Громогласное обвинение, брошенное священником. Проникнутые страстью слова, слишком тихие, чтобы можно было разобрать их смысл. Ответ женщины: дрожащий от волнения голос, в котором прозвучала мольба. Явный звук пощечины, гулко раздавшийся в тишине часовни.
Остин бросился вперед, готовый сражаться за свою даму, и вдруг застыл, увидев, как Холли, его Холли нежно прижимает ладонь к щеке мужчины. Его Холли униженно просит этого мужчину о прощении. Конечно, перед ней стоял мужчина, посвятивший себя служению богу, но первое, и главное, все же мужчина.
56 
