очень нудно 
32 
— Слушай, а новый король знает о моем прадедушке?
Лицо Эрика стало каменным.
— Я даже представить себе не могу, как Фелипе отреагирует, когда узнает это, моя радость. Билл и я — это все, кому на сегодняшний день это известно. И пусть всё так и остается.
Он снова взял мою руку. Я могла почувствовать каждый мускул, каждую косточку сквозь холодную плоть. Словно взялся за руки со статуей, очень красивой статуей. И я снова на несколько минут почувствовала странную умиротворенность.
— Я должна ехать, — сказала я, сожалея, а не извиняясь за свой отъезд. Он наклонился ко мне, и легонько поцеловал в губы. Когда я отодвинула стул, он поднялся, чтобы проводить меня до двери. Я почувствовала, как в меня вколачивались завистливые взгляды фанатов изо всех уголков Фэнгтазии. Пэм была на своем обычном месте, и оглядела нас с ледяной улыбкой.
На какой бы «уси-пуси» ноте мы не прощались, я сказала:
— Эрик, когда я приду в себя, я прихвачу твою задницу за то, что ты поставил меня в эту дурацкую ситуацию и вынудил дать обет.
— Дорогая, ты можешь прихватить мою задницу в любой удобный для тебя момент времени, — сказал он очаровательно и направился к своему столу.
— Вы двое… — Пэм закатила глаза.
— Эй, я-то ничего не сделала, — ответила я, не будучи в полной мере уверенной, что это правда. Но это был хороший завершающий удар, и я заработала очко перед тем, как выйти из бара.
Глава 7
На следующее утро Энди Бельфлер позвонил мне, чтобы дать зеленый свет на открытие бара. К тому времени, когда на месте преступления сняли ленту, в Бон Темпс вернулся Сэм. Я была так рада видеть своего босса, что мои глаза наполнились слезами. Управлять Мерлотом оказалось намного сложнее, чем я себе представляла. Каждый день было необходимо принимать решения и удовлетворять огромную толпу людей: клиентов, работников, поставщиков и доставщиков. «Налоговик» Сэма звонил с вопросами, на которые я не могла ответить. Через три дня выходили сроки оплаты счетов, а у меня не было права первой подписи.[17] В кассе накопилось много денег, которые необходимо было сдать в банк на хранение.
Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и спросила Сэма о его матери, хотя чувствовала, что готова разболтать обо всех своих проблемах, как только мой шеф вошел в заднюю дверь бара.
После недолгих объятий Сэм откинулся на своем скрипящем стуле за столом. Он закинул ноги на его край и посмотрел мне прямо в лицо.
— Она уже говорит, ходит и в целом поправляется, — сказал он. — Впервые нам не нужно придумывать историю, чтобы объяснить ее быстрое выздоровление. Мы забрали маму домой сегодня утром, и она уже пытается что-то делать вокруг дома. Мой брат и сестра задают ей миллион вопросов, какие только могут придумать. Они даже, кажется, в некотором роде завидуют мне, ведь я единственный, кто унаследовал «особенность».
У меня был соблазн спросить о положении его отчима, но Сэм был исключительно озабочен возвращением к своей обычной работе. Я ждала подходящего момента, когда он вернется к семейным вопросам. Но он не стал этого делать. Вместо того, он начал задавать вопросы о счетах, и я со вздохом облегчения передала ему список срочных дел, которые требовали его внимания. Я оставила список, написанный моим опрятным подчерком, у него на столе.
Первым по списку был тот факт, что я наняла Таню и Амелию на несколько вечеров для того, чтобы компенсировать уход Арлены.
Сэм выглядел удрученно.
— Арлена работала на меня с тех пор, как я купил бар, — сказал он. — Будет непривычно, что ее здесь нет. Последние несколько месяцев она доставляла серьезные неприятности, но я все же полагал, что рано или поздно она придет в себя. Как ты думаешь, она передумает?
— Возможно теперь, когда ты вернулся… — сказала я, хотя у меня были большие сомнения. — Но она стала так нетерпима. Я не думаю, что она сможет работать на оборотня. Сожалею, Сэм.
Он покачал головой. Его мрачное настроение было предсказуемо, если учесть ситуацию с его мамой и не очень восторженную реакцию американского населения на сверхъестественную составляющую мира.
Меня удивляло то, что было время, когда я также не знала об этом. Тогда я еще не понимала, что некоторые люди, которых я знала, были вервольфами. Просто потому, что я даже не догадывалась, что они бывают. Нельзя верно интерпретировать ментальный образ, если не можешь даже вообразить, что такое существует. Я всегда хотела знать, почему мысли некоторых людей так трудно читать, почему их мысли воспринимаются отлично от других. Мне просто не приходило на ум, что эти «мысли» могут принадлежать людям, обращающимся в животных.
32 
