101 
— Ты однажды предал его.
— Но меня схватили и подвергли пыткам. Меня заставили подчиниться, но, когда я снова увидел зеленые поля родины, я понял, что не хочу больше покидать мою страну.
— Вы нашли мою мать и отдали ей письмо?
— Я отдал ей ваше письмо.
— И что она сказала?
— Я никогда не видел такой радости в тот момент, когда я отдал ей в руки письмо и сказал, что с вами все в порядке.
— А потом?
— Она сказала, что вам следует вернуться домой, и просила меня передать ваше послание капитану Пенлайону, вашему жениху, а уж он-то благополучно доставит вас домой.
— И вы это исполнили. Как долго вы будете преданы Пенлайону, Джон Грегори?
— Вы плывете домой, госпожа. Разве вы не рады?
— В Труинд Грейндж было совершено страшное убийство в ночь, когда нас похитили. Кровавое убийство произошло и на гасиенде. Эти убийства на вашей совести, Джон Грегори.
— Я вас не понимаю. Я искупал свои грехи.
— Ваша совесть всегда будет беспокоить вас, — сказала я.
Я спрашивала себя: как глубоки были мои чувства к дону Фелипе? Да, я любила его, и ошеломляющее отчаяние, которое я испытала, было из-за любви.
Я вернулась в каюту. Роберто тревожно смотрел на меня, я взяла его на руки и успокоила. Эдвина быстро заснула. Карлос и Жако шептались.
Я сказала им:
— Ложитесь спать. Хотя я не думаю, что мы сможем заснуть.
Через некоторое время Дженнет шумно задышала. Я посмотрела на нее презрительно и спросила себя, о чем она думает? О том, как будет валяться в постели с капитаном? Как распутно блестели ее глаза при виде Джейка.
Хани лежала тихо.
Я прошептала:
— Хани, о чем ты думаешь? Она ответила:
— Я все еще вижу их лежащими там. Мужчин, которые спали рядом… Было так много крови. Я не могу забыть это.
— Ты любила Луиса?
— Он был нежный и добрый. Он хорошо ко мне относился. А ты Фелипе, Кэтрин?
— Он взял меня против моей воли, но никогда не был груб. Я думаю, что он довольно скоро полюбил меня. Иногда я думала, что никто не любил меня так, как дон Фелипе.
— Джейк Пенлайон… — начала она.
— Не говори о нем.
— Мы на его корабле. Как ты думаешь, что будет?
Я вздрогнула.
— Мы должны ждать и присматриваться, — сказала я.
* * *
Мы все-таки поспали немного. Корабль мягко покачивался, океан был тихий. Утром Джон Грегори принес еду — бобы с соленым мясом и эль. От Джейка он получил приказ охранять нас.
— Все хорошо, — сказал он. — Ветер благоприятный, и мы на пути в Англию. Команда получила двойную порцию рома, заработанную прошлой ночью. Капитан обещал им поделиться добычей, когда мы благополучно доберемся до Хоу. Он желает поговорить с госпожой Кэтрин, когда она поест Я промолчала. Хани, как и мне, есть не хотелось. Роберто сказал, что ему еда не нравится, но я заметила, что Карлос и Жако ели с аппетитом. Эдвина поела бобов, а Дженнет отдала пище должное. Мы выпили эля, который хотя и горчил, но освежал.
Джон Грегори проводил меня в каюту капитана.
Джейк Пенлайон прокричал: «Входите!», — когда он постучал.
Я вошла.
— Входите и садитесь, — сказал Джейк Пенлайон. Я села на стул, который был прикреплен к полу. Джейк сказал:
— Это ваше второе морское путешествие. Оно немного отличается от первого, не так ли?
— Галион был лучше, — возразила я. Он презрительно сжал губы:
— Хотел бы я встретиться с ним. Тогда бы я показал вам, на что он способен.
— У него на вооружении было восемьдесят пушек. Сомневаюсь, что вы могли бы поспорить с ним.
— Что ж, вы стали моряком с тех пор, как поплавали с донами! Вы никогда больше не увидите его…
Я содрогнулась. Я снова увидела Фелипе на полу, его кровь на мозаичных плитках.
— Джон Грегори сказал мне, что вы расспрашивали его.
— А вы ожидали молчания от своих пленников?
— Пленники! Кто говорит о пленниках? Я спас вас, Бог знает от чего. Вы плывете домой. Я сказала:
— Дон Фелипе Гонсалес был моим мужем. Краска бросилась ему в лицо:
— Я знаю, он получил испанское отродье от вас.
— У нас родился сын, — сказала я.
— Женился на вас! — фыркнул он. — Это не женитьба…
— Это была торжественная церемония в согласии с церковным обрядом, продолжала я.
— В католической церкви… Как вы могли пасть так низко!
Я рассмеялась:
— Вы очень религиозный человек, я знаю, и ведете благочестивую жизнь. Все ваши поступки соответствуют вашей святости.
101 
