очень нудно 
44 
Возмущенный возглас Бет заставил его замолчать. Бормоча под нос проклятия, он пытался взять себя в руки. Никогда в жизни ему не приходилось так туго.
Без уродливых косичек и чисто вымытого лица Бет стала живым воплощением своей красивой, распутной матери.
Несмотря ни на что, Холли продолжала уверенно наносить косметику.
— Я сказал, хватит! — рявкнул Линк. Холли даже бровью не повела.
— Холли, черт возьми! — теряя терпение, прошипел Линк.
— Ты, кажется, намерен прервать наше перемирие? — собрав всю свою волю в кулак, произнесла девушка.
— Если кто-то и пытается это сделать, так это ты, — еле сдерживая ярость, заявил он.
В гробовой тишине Холли сравнила результат своих усилий с тем, что было сделано ею раньше, и, оставшись вполне довольна, взяла в руки светло-коричневый карандаш для бровей.
— Обрати внимание, — ровным голосом сказала она, — я не спорю с тобой и даже не повышаю голоса.
Ей потребовалась немалая выдержка, чтобы выглядеть спокойной. Отложив карандаш, Холли взяла бирюзовые тени для век и снова повернулась к Бет.
— Дешевая шлюха, — невозмутимо произнесла она, — красится очень ярко и делает это топорно.
— Вот и я говорю, — резко ответил Линк.
— То, чем я занимаюсь, называется макияж, — не обращая внимания на его реплику, продолжала Холли. — Он делается с учетом возрастных особенностей — тонко и со вкусом.
Лицо Линка стало непроницаемым. Он скрестил на груди руки, облокотился на дверь и казался необычайно большим, заслонив собой весь дверной проем.
— Красиво то, что естественно, — категорично заявил он.
— Кто спорит, — ответила Холли. Она взяла светло-бежевые тени и смешала их с бирюзовыми. — Но ты ведь постарался сделать все, чтобы девочка выглядела как можно непривлекательнее, разве не так?
— Точно.
— Но почему? — тихо спросила Холли. — Разве ты не доверяешь ей?
— Какого черта, чего ты добиваешься? — взвился Линк.
Бет встрепенулась от резкого как удар кнута голоса брата.
Холли предостерегающе положила руку на ее плечо.
— Я хочу сказать, что ты с безупречным чутьем…
— Спасибо, — язвительно перебил Линк.
— …выбирал такую одежду и прическу для Бет, чтобы скрыть ее природную красоту, которая с каждым годом становится все видней, — закончила Холли.
Линк помрачнел еще больше.
— Она прекрасно выглядела и раньше, — холодно заявил он.
— Возможно, для тебя. Самой Бет хотелось бы выглядеть иначе.
— Она еще мала, чтобы понять, что для нее хорошо, а что плохо.
— Красота — это, конечно же, плохо. Так, видимо, надо тебя понимать?
Линк непреклонно сжал губы.
— Неужели ты не понимаешь, что Бет осталась прежней, несмотря на внешние перемены? — тихо спросила Холли.
Линк промолчал.
— Боже мой, Линк, — взмолилась Холли. — Ты ведь вырастил ее. Она ведь тебе как дочь!
— В первую очередь она — дочь своей матери, — прорычал Линк, — а ее мать — грязная потаскуха!
— Ненавижу тебя! — закричала Бет, вскочила и, заливаясь слезами, выбежала из комнаты.
Холли и Линк слышали, как она вихрем промчалась через гостиную, вбежала в свою комнату и с грохотом захлопнула дверь.
Дрожащими руками Холли сложила косметику в сумку.
— Неужели ты действительно считаешь Бет потаскухой? — дребезжащим от гнева голосом спросила Холли.
— Конечно, нет!
— Тогда советую сказать ей об этом, когда вы оба успокоитесь.
Холли резко закрыла на сумке молнию. Затем выпрямилась и встала лицом к лицу с Линком, держа перед собой сумку как щит. Она была полна такой же решимости, как и Линк.
— А как ты поступишь со мной? — спросила она.
— О чем ты?
— Когда я сниму с себя эту подростковую одежду, сменю прическу и воспользуюсь какой-нибудь еще косметикой для лица помимо мыла, то сразу же как по мановению волшебной палочки деградирую в твоих глазах?
— Холли…
— Неужели стильное платье, — неумолимо продолжала она, — и несколько прикосновений карандашом для бровей превратят меня в презренную, лживую шлюху?
— Холли…
— Ответь мне, — повысила голос Холли.
— Не будь смешной.
— Красиво то, что естественно, не так ли?
— Конечно, — ответил Линк.
— За исключением тех случаев, когда красота вступает в противоречие с твоими убеждениями. В этом случае ты спешишь объявить ее чудовищным пороком.
— Я полагал, у нас временное перемирие, — холодно напомнил он.
44 
