164 
— А ты, Берсаба?
— Я давно все решила. Я отправлюсь домой. Заберу с собой детей — Арабеллу, Лукаса, и Феб вместе с ее Томасом. Мы поедем в Корнуолл, к нашей матери. Ты сомневаешься в том, что она нам обрадуется?
— Она будет в восторге, Берсаба.
— Я скажу ей, что ты осталась ждать своего мужа.
С этим она согласится.
— А когда он вернется…
— Я буду уже далеко. Как только ты выздоровеешь, я уеду. За тобой присмотрят Грейс и другие слуги. Ты дождешься его возвращения. Солдаты сюда больше не придут. Они уже оставили свою визитную карточку в этом чудесном доме. После их посещения он перестал быть чудесным, и это вполне должно их удовлетворить. А теперь полежи и отдохни, Анжелет. Я принесу тебе молока.
Она слабо улыбнулась.
— Тебе всегда нравилось приносить мне молоко.
— Мне и сейчас это нравится. У нас есть две прекрасные молочные коровы, которых наши круглоголовые приятели соизволили нам оставить. — Я нагнулась и поцеловала ее. — Ты должна поправиться, — сказала я, — и меня это очень радует.
— Это приказ? — спросила Анжелет.
— Конечно.
Через два дня ее состояние ухудшилось, и Грейс мрачно заметила, что у нее, кажется, началась лихорадка.
Я все время сидела около сестры. Она успокаивалась только тогда, когда я держала ее за руку.
— Как странно, Берсаба, — сказала она, — что остается только одна из нас.
— Нет, нет… Этого не будет.
— Это будет. Я-то знаю. Теперь я хотела бы серьезно поговорить с тобой, Берсаба. Позаботься о Диконе.
— Обещаю.
— Выйди замуж за Ричарда… если он вернется. Ты можешь сделать его счастливым. Мне это не удалось. Я недостаточно умна. Ты умела и развлечь его, и дать ему все остальное. Неужели ты думаешь, что я ничего не понимала? Мне кажется, я впервые заметила это, когда вы играли в библиотеке в шахматы. Он просто оживал рядом с тобой. Вы будете счастливы… Теперь ведь больше нет никаких тайн, правда же? Никаких призраков… привидений… никаких оживших секретов из прошлого. Теперь все наконец ясно… Пожалуйста, сделай все так, как я тебя прошу, Берсаба.
Я продолжала настаивать:
— Ты обязательно поправишься. Как же я смогу жить без тебя? Ведь нас всегда было двое…
— Знаешь, иногда лучше остаться одной. Я счастлива оттого, что мы сейчас вместе с тобой… и что мы понимаем друг друга. Я была такой глупой. Когда я узнала про вас с Ричардом, то решила, что ты хочешь убить меня. Вот за это я и заслуживаю смерти.
— Никогда в жизни не слышала подобных глупостей. Ричард любит тебя. Я уезжаю отсюда… Я собираюсь оставить тебя счастливой. У тебя теперь есть крохотный сыночек, а у меня — мои дети.
— У нас обеих дети от него, Берсаба. Видно, так и должно было случиться. Ну конечно, мы с тобой должны были полюбить одного и того же человека. Ведь мы — это единое целое. Я счастлива, Берсаба, что ты остаешься жить и что в моем уходе есть какой-то смысл.
Я пыталась спорить с сестрой, поскольку мне было невыносимо слушать ее. Я проклинала себя за все случившееся и находила мало утешения в том, что она не проклинает меня.
Я просидела возле нее всю ночь, а на рассвете она умерла.
Еще никогда в жизни мне не было так одиноко.
ЗА МОРЕ
Еще три месяца я оставалась в Фар-Фламстеде, пока не решила, что юный Ричард достаточно окреп для путешествия. И тогда я отправилась в Тристан Прайори, взяв своих детей, сына Анжелет и Феб с ее ребенком.
Путешествовать в такие времена опасно, но мы рассчитывали на то, что вряд ли та или иная сторона решится напасть на двух женщин с кучей детишек. Мы взяли для сопровождения двух пареньков с конюшни, которые были слишком молоды для того, чтобы служить в армии, и двинулись в дорогу.
Дорога заняла не одну неделю, так как нам не раз приходилось избирать кружной путь. Многих известных нам постоялых дворов больше не существовало. Иногда нам приходилось ночевать в разоренных и брошенных строениях, почти не защищавших от ночного холода. Но уже наступил май, погода стояла хорошая, чувствовалось дыхание весны, и даже настроение менялось, когда из камышей доносились трели дроздовых камышовок, крики чибисов и славок. Кусты боярышника были усеяны набухшими почками и распускающимися цветами, и, вдыхая их запах, я воспринимала все окружающее как обещание: наша жизнь еще будет украшена цветами.
164 
