77 
Она знала по его многообещающим губам, что он точно знает, что никто из них не забудет, как ее тело бесстыдно таяло под его руками, как дрожь удовольствия пронзала ее до самой сердцевины. Она унесла бы эти воспоминания с собой в могилу.
– Я освобождаю вас от всех обязательств. Нет причин, чтобы вы провели всю оставшуюся жизнь, расплачиваясь за … глупую неосторожность.
Он выгнул золотистую бровь.
– Именно это произошло с вами вчера вечером? Неосторожность?
Не в силах придумать убедительное опровержение, Саманта снова заходила по комнате.
– Я уверена, что ваша мать была в ужасе, когда узнала, что вы сделали предложение той дочери баронета. Что бы она сказала, узнав, что вы намеревались жениться на своей медсестре?
Габриэль нащупал край ее ночной рубашки, когда она прошла мимо него, и перетащил Саманту к себе на колени. И обхватил своими сильными руками, лишая даже мысли о возможности сбежать.
– Почему бы вам не пойти к ней со мной прямо сейчас и не выяснить это?
Ее извивающиеся попытки вырваться заставили его только покрепче обнять ее.
– У бедной женщины будет удар из–за вас! Такая новость просто убьет ее! Или меня, – добавила она мрачно.
Он засмеялся.
– На самом деле, она не такой уж дракон, каким притворяется. В общем–то, когда мы впервые встретились, я заметил нечто общее в вашем…
Саманта закрыла ему рот рукой.
– Не говорите этого! Не смейте так говорить!
Не переставая смеяться, Габриэль убрал с губ ее руку.
– Я уверен, что вы потом ее полюбите. – И его крепкая хватка и голос смягчились, озорные искорки в глазах исчезли, оставляя взамен только сияющую нежность. – В конце концов, она ведь станет бабушкой ваших детей.
Слова Габриэля вонзились, словно нож, в сердце Саманты, показав будущее, которого у нее никогда не будет. Она сдержала уже готовые вылиться слезы. Возможно, у нее нет завтрашнего дня, но у нее пока еще есть сегодняшний вечер.
– Я была неправа, – прошептала она.
Он нахмурился.
– В чем?
– Я женщина, которую можно соблазнить цветистыми словами и экстравагантными обещаниями. – Собрав пальцы чашечкой, она обхватила его лицо и притянула к своему.
Когда Габриэль почувствовал, как мягкие губы Саманты распускаются под его губами, как цветок, и его душа словно озарилась светом. Подсунув руку ей под бедра, он поднял ее на кровать и положил на спину в сбитые простыни.
Он знал, что должен подождать, пока они не поженятся. Но он так долго ждал этого момента – больше, чем жил, как ему казалось.
– Подожди, – сказала она, и у него чуть не остановилось сердце. – Я хочу погасить свечи.
Он подождал, пока она не вернется в его объятия, и пробормотал:
– Мне вообще не нужны свечи. Все, что мне нужно, это ты.
На ощупь найдя край ее ночной рубашки, Габриэль осторожно стащил ее через голову Саманты. В этот момент он чувствовал себя молодоженом. От осознания того, что обнаженная Саманта находится под ним, и он может провести целую ночь, исследуя сокровищницу ее тела, у него пересохло во рту и руки задрожали от желания.
Прошло столько времени с тех пор, как он держал в объятиях обнаженную женщину. Перед Трафальгаром он провел несколько месяцев, следуя обету безбрачия, который он сам на себя наложил, и отчаянно желая Сесиль. Когда другие моряки с «Виктории» удовлетворяли свои потребности с проститутками в гавани во время кратких увольнительных на берег, он оставался на борту судна и перечитывал письма Сесиль. И хотя все его тело словно горело огнем, он довольствовался его тлением, мечтая о дне, когда они будут вместе. Но если бы он и знал, что этот день никогда не наступит, он все равно бы хотел подождать до настоящего момента. Ради Саманты.
Развязав халат, Габриэль сбросил его с плеч, отчаянно желая оказаться с ней кожа к коже, плоть к плоти. Целуя так, словно каждый поцелуй для них последний, он скользнул, словно необработанный шелк, вниз по ее телу, и застонал, когда его грудь накрыла пухлую мягкость ее грудей, а его разбухший жезл коснулся нежных завитков между ее ног. Зарыться в нее прямо здесь и сейчас, и получить все удовольствие, в котором ему отказывали все эти долгие одинокие месяцы.
Но Саманта не была проституткой из гавани. Она заслуживала большего, чем грубое совокупление. Она вцепилась ему в плечи и протестующе застонала, когда он оторвал свой рот от ее и перекатился на ее сторону кровати. На узком остове едва хватало места для них обоих, но Габриэлю это было только на руку. Удобные границы очень помогли ему забросить ногу на ее бедра и уткнуться носом в шею, пока его ладонь удобно обнимала ее грудь. Ее сосок уже набух, как сочная ягода, которая прямо просилась ему в рот.
77 
