90 
— Ты просто подготовь ее и… — Она оборвала фразу, не договорив, так как в дверь позвонили. — Черт! Кто бы это мог быть? Я чертовски отвратительно выгляжу и не хочу, чтобы кто-нибудь меня видел.
— Не знаю, кто это может быть, — заметила Кили. — Я больше никого не приглашала.
— Кто бы то ни был, я избавлюсь от него. Не намерена ни с кем делиться этой вкуснятиной.
Николь выскочила за дверь, а Кили отвлеклась на кипящие спагетти и повернулась только тогда, когда Николь окликнула ее каким-то непривычным для себе приглушенным голосом:
— Кили, там к тебе какой-то мужчина, солдат. — Ее голубые глаза смотрели с недоумением.
— Солдат? — пронзительно переспросила Кили и уронила деревянную ложку на столешницу.
Николь кивнула.
Пройдя мимо нее, Кили вытерла руки о посудное полотенце и прошла в гостиную. Солдат стоял и нервно вертел в руках фуражку. Он был худой, бледный, а желтоватым цветом лица напоминал человека, перенесшего недавно тяжелую болезнь. Его руки и ноги казались слишком большими на фоне худющего тела. Уши выглядели также ненормально большими под коротко, по-военному, остриженными волосами. Ему было около тридцати, хотя морщинки, пролегавшие в уголках рта, могли принадлежать значительно более старому человеку.
— Я Кили Престон Уилльямз, — представилась она. — Вы хотели видеть меня?
— Да, миссис Уилльямз. Я лейтенант Джин Кокс.
Произнесенное имя прозвучало слово удар, она, пошатываясь, отступила на шаг-другой и схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. В ушах так громко зазвенело, что она едва расслышала, как тяжело сочувственно вздохнула Николь. Не принимая от нее помощи, Кили попыталась взять себя в руки.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — хрипло сказала она.
Солдата явно огорчило, что его приход вызвал столь сильную реакцию. Все краски покинули лицо Кили, а губы приобрели какой-то синеватый оттенок. Он сел, а Кили буквально упала на стул и наклонилась вперед.
— Что привело вас ко мне?
Он бросил мимолетный взгляд на Николь, словно спрашивая совета, говорить ли что-то этой расстроенной до безумия женщине, и, лишь увидев ее кивок, снова перевел свой честный и открытый взгляд на напряженное лицо Кили.
— Я узнал о вас еще в Париже. Я тогда лежат в госпитале, но нас информировали обо всем происходящем. Кажется, это капеллан рассказал мне о ПРНС и обо всем прочем. — Он опустил глаза на руки, все еще теребившие фуражку. — События происходили с такой быстротой, что у меня все перемешалось в голове, и я не помню, кто что мне говорил.
— Извините, — мягко произнесла Кили. — Я не собиралась торопить вас. Не спешите и расскажите, ради чего пришли ко мне.
— Как я уже сказал, я узнал о вашей работе в ПРНС и о том, что вы в Париже. Извините, миссис Уилльямз, но разве конгрессмен Деверекс не передал вам того, что я рассказал ему в госпитале? В тот день, когда мы с ним пришли к выводу, что это, по-видимому, был ваш муж, пилот вертолета, на котором мы падали, я был уверен, что он сразу же отправится к вам и все расскажет.
Проигнорировав негромкий встревоженный вскрик Николь, Кили кивнула:
— Да, он говорил мне, но…
— Я видел его в Вашингтоне на прошлой неделе. Наконец-то и мне удалось добраться до дома, на пять дней позже, чем все остальные. Я был очень болен, — застенчиво добавил он. — Извините, я снова потерял нить. Я видел конгрессмена в Вашингтоне и спросил его, как вы приняли новость. Он ответил, что вы не уверены, что на том вертолете летел ваш муж. Я тоже точно не знаю, но я кое-что привез вам сегодня, то, что, возможно, поможет вам все прояснить для себя.
Он принялся рыться в нагрудном кармане, и сердце Кили глухо застучало. Этого не может быть! Но это было. Джин Кокс доставал из кармана медальон на серебряной цепочке. Она тотчас же узнала его.
— Марк Уилльямз, вместе с которым я падал, носил это вместе со своим жетоном. Перед тем как он… он… умер, он попросил меня передать это вам, если мне когда-нибудь удастся выбраться. Когда меня схватили вьетконговцы, у меня отобрали и мой и его жетоны, но этим они не заинтересовались и вернули его мне. Я хранил его все это время, хотя не был уверен, что у меня когда-нибудь появится возможность вернуть его вам, но я берег его и не обменял ни на еду, ни на что-либо еще. Я пообещал, что не сделаю этого. — Им снова овладела застенчивость, когда он протянул Кили потемневший медальон.
90 
